– Они сказали, – сумрачно перебил разошедшегося барда Сигурд, – что твоя драгоценная ящерица свихнулась и заехала хвостом по Конану. Он, естественно, упал. Никто не выстоит, если ему по голове двинет дракон. Шемитам оставалось только скрутить его и притащить на корабль. Что они, разумеется, и сделали.
Несколько мгновений донна Вальехо пыталась осознать услышанное, а затем уверенно заявила:
– Этого не может быть. Они лгут. Геллир не мог так поступить. Вы спросили у него самого?
– Какая разница, мог или не мог, – голос вмешавшегося первого помощника Асторги подрагивал от еле сдерживаемой ярости. – Эту тварь сначала еще найти надо, он опять куда-то смылся. Главное, как замечательно теперь все получается. Фарес – под замком у градоправителя, а Конан – у шемитов. Они отпустят нашего капитана, если Карбальо доставит им живого-невредимого Фареса вместе с Плоскомордым и оплатит их потери…
– Я немедленно отправляюсь в Дом на Холме, – Агнессе казалось, что доски причала уходят у нее из- под ног. Мысленно она прокляла не в меру предприимчивого дядюшку, а потом себя – за то, что заснула и пропустила все самое важное. – Клянусь, я постараюсь все уладить…
– Поздно, – отмахнулся Асторга. – Я и Зел уже наведались в гости к твоему дядюшке. Он согласился, но выдвинул свои условия. Фареса отпустят утром – чтобы ночью шемиты не вздумали сделать вылазку. Эвана губернатор счел ответственным за весь этот бардак, потому жить ему остается очень и очень недолго. Карбальо пообещал вздернуть его завтра на глазах у шемитов, так что все останутся довольны. А тебе, госпожа, лучше в самом деле пойти домой. Мы сами во всем разберемся.
– Кто-нибудь проводит меня? – бесцветным голосом спросила донна Вальехо, опустив голову. Еще никогда в жизни ей не доводилось чувствовать себя настолько опозоренной.
– В Дом на Холме я больше ни ногой, – виновато сказал Маэль. – Извините, госпожа графиня. Если угодно, считайте меня последним грубияном, но встречаться с вашим дядюшкой мне больше не хочется. Лучше я пойду и напьюсь, как… как… – он не договорил и, оттолкнув стоявшего на дороге Астрогу, целеустремленно побрел по причалу к берегу.
– Я к вашим услугам, прекрасная донна, – вздохнул Ди Блайи и огляделся по сторонам в поисках Деррика. Бард уже был по горло сыт местными заговорами, и искренне обрадовался представившейся возможности убраться под надежную защиту стен губернаторской усадьбы, но предпочел бы идти через еще горевший кое-где город не в одиночку.
– И плоды дорого давшейся победы будут отдавать горечью, – неожиданно вполголоса пробормотала Агнесса. – Идемте, месьор Блайи. Я сгораю от желания потолковать с моим дорогим дядюшкой, и как можно скорее.
– …Надеяться на лучшее было бы просто проявлением неуважения к судьбе, – высокопарно заявил дон Карбальо, выслушав в изложении племянницы описание событий в гавани. – Ты совершенно напрасно злорадствуешь, моя дорогая девочка. Не вижу никаких поводов для излишнего беспокойства. Гавань, как ты наверняка заметила, оцеплена городской стражей. Они не слишком надежны, но хотя бы смогут вовремя поднять тревогу, если кто-нибудь пожелает наведаться в город с неблагочинными намерениями. Еще в самом начале этой неурядицы, – губернатор брезгливо прищелкнул пальцами, – я послал голубя к в Сеуту. К утру сюда придет когорта тамошнего гарнизона, так что мы больше не останемся без защиты.
– Без защиты от кого? – уныло спросила Агнесса. – От ограбленных горожан? От шемитов? От людей с «Вестрела»? Или от дракона, если ему захочется вернуться?
– Далось тебе это чудовище, – вскинул короткую черную бородку правитель города. – Почему ты, вроде бы благовоспитанная девушка, покровительствуешь каким-то недостойным твоего внимания личностям? То дракон, то пираты, то это отребье из Бальи…
– Ты в самом деле собираешься его повесить? – отстранено хрупким голосом проговорила донна Вальехо.
– А что еще прикажешь с ним делать? – возмутился губернатор. – И не надо смотреть на меня так, будто я – убийца беззащитных детей. Между прочим, если ты забыла, я доверился твоим обещаниям присмотреть за делами Прибрежного Союза и за тем, чтобы их предводителем стал человек, не забывающий делиться своими доходами с законной властью и помнящий свое место. И что же? С твоей поддержкой они выбирают какого-то молодого нахала, совершенно не уважающего традиции!
– Между прочим, в Кордаве очень косо смотрят на любителей поживиться на стороне, – вкрадчиво напомнила Агнесса.
– Между прочим, ты в последнее время стала позволять себе много лишнего, – не замедлил с ответом любящий дядюшка. – Сдается мне, ты начала злоупотреблять моей добротой.
Донна Вальехо пропустила его слова мимо ушей, легко поднялась с кресла и подошла к высокому, почти от пола до потолка, окну.
– Ты в самом деле отпустишь Фареса? – негромко спросила она. – И повесишь человека, который виновен лишь в том, что не захотел идти у тебя на поводу?
– Совершенно верно, – подтвердил дон Карбальо и жизнерадостно хмыкнул. – Перестань, Агнесса. Ты же умная девочка. Не делай вид, будто ни о чем не догадываешься, а то сильно упадешь в моем мнении.
– Он тебе заплатил, – плечи девушки бессильно опустились. – Он откупился от тебя… Ну конечно же!
– Только не надо громких истерик и призывов к моей совести, – сердито бросил губернатор. – Такова наша жизнь. Каждый выкручивается, как может.
– Такова жизнь, – равнодушно согласилась Агнесса. – Таков мой дорогой дядюшка – проходимец и редкостный мерзавец. Могу я задать еще один вопрос? Ты собираешься выполнять свое обещание корсарам с «Вестрела»?
– Я подумаю, – дон Карбальо даже не обиделся на оскорбление. – В конце концов, кто он такой, этот Конан? Бывший пират и наемный убийца, не более того. Никто на Побережье не будет опечален, если в один прекрасный день он исчезнет неведомо куда. Кажется, это вполне в его привычках.
– Ты этого не сделаешь, – донна Вальехо резко обернулась, выронив многострадальную игольницу. – Ты не захочешь навлечь на свою многомудрую голову неприятности из Кордавы. Кроме того, его люди не простят обмана.
– Агнесса, не тешь себя несбыточными мечтами, – раздраженно буркнул губернатор. – Его люди через два дня забудут, что он существовал на свете, а через три – выберут себе нового капитана. В Кордаве же будут только благодарны, что я избавил страну от постоянного источника неурядиц. И вообще, дорогая моя госпожа графиня, мне надоели ваши постоянные указания и ваше вызывающее поведение. Что-то мне подсказывает, что будет лучше, если ближайшие два-три дня вы воздержитесь от посещений ваших друзей в городе.
– Но… – заикнулась опешившая девушка.
– Никаких «но», – отрезал дон Карбальо. – Хватит с меня! Я и так непозволительно распустил тебя. Что бы сказала моя бедная покойная сестра, узнав, что ее дорогое дитя таскается по каким-то ужасным притонам и заводит знакомства с пиратами и грабителями? Этому пора положить конец, и будь я проклят, если я этого не сделаю!
Высокие двойные двери, поблескивающие отлакированными пластинками черепаховых панцирей и медью начищенных ручек, уже давно захлопнулись за удалившимся прочь градоправителем, а госпожа графиня все так же стояла у распахнутого в ночь окна. Далеко внизу мелькали оранжевые язычки факелов, за ними еле различимо светлела полоса прибоя, а уже за ней до самого горизонта простиралась неровная водная гладь, освещенная белой рождающейся луной.
Агнесса размышляла.
Вернее, сначала у нее не находилось сил на размышления, а только на ненависть. Она несколько раз яростно стукнула кулачком по мраморному подоконнику и, как ни странно, успокоилась. Злость ни к чему не приведет. Возможно, потом она сможет понять действия дяди. Понять – да, но не принять и уж тем более не простить. Конечно, он поступил так, как ему подсказывали забота о вверенном его попечению городе и о собственном кармане, и самоуверенно решил, что племянницу можно не принимать в расчет.
