известных на полуночи материка животных. Конан мимолетно подумал о том, что звери, послужившие прообразами для возникновения колдовской твари, принадлежат только землям Гипербореи и Пограничья – не прослеживаются в ней корни дарфарских львов, гиппотавров или зубастых обитателей полуденных рек вроде аллигаторов или водяных змей. И на том спасибо.
Снова досталось Эртелю – оборотню категорически не везло на этой охоте. Чудище, внезапно выскочившее из дома и наверняка воспользовавшееся своей магией для того, чтобы проломить стены, толкнуло наследника трона Пограничья могучим плечом и тот с воплем полетел в яму подпола. Веллан и Эмерт оказались зажаты между уцелевшей бревенчатой кладкой и раззадорившейся зверюгой – путей к отступлению не было. Шуганув Конана, тварь повернулась к Эмерту и бритунийцу, и в ее глазках засветился недобрый огонек. Сейчас вы у меня получите! На всю жизнь запомните, как нарушать границы чужих владений!
Варвар опомнился и, выхватив кинжал из ножен, метнул. Ничего, разумеется, не произошло. Острая дага прошла сквозь тело врага и канула в яме, откуда немедленно донеслась яростная ругань Эртеля, получившего рукоятью по загривку. Хорошо хоть не острием. Повезло.
– Ко мне! Иди ко мне! – надрывался Конан. – Ранн, сгинь! Куда хочешь, только уйди отсюда! Тотлант! Хренов стигиец, ты где?
Рангильдор оставался просто обычным стальным клинком, синеватые огни на лезвии не появлялись. Оно и понятно – вся магия меча была направлена только против оборотней Бешеного вожака. Но какая-то сила в мече все-таки оставалась и позволяла владельцу нанести колдовскому зверю хоть какой-то урон. Если нельзя рубить (ибо в таком случае частицы твари превратятся в таких же чудищ, только поменьше размерами), то можно колоть. Монстр не восприимчив к метательному оружию наподобие стрел или ножей, однако побаивается холодного железа, которое человек держит в руке.
Перехватив рукоять меча обеими ладонями, Конан прыгнул вперед и воткнул лезвие по самую гарду в плоть непонятного существа. Выдернул. Теперь снова. Зверь взъярился. Мгновенным движением повернулся, оскалился (морда перестала быть кабаньей и теперь могла бы принадлежать очень крупному барсуку, оснащенному длиннющими, с ладонь, желтыми клыками) и подался в сторону обидчика. Конан, желая выманить тварь за пределы дома, попятился.
Наконец в действие вступил Тотлант. Стигиец, видя, как до крайности разозленное существо медленно наступает на Конана, готовясь в один замах прикончить человека, причинившего ему боль, протянул руки ладонями вперед и вверх, и внятно, громко произнес заклинание Мраморной Руки.
Магия человека столкнулась с таинственным волшебством зверя, оказавшегося не готовым к подобной атаке. Воздух затрещал, посыпались синие искорки, мгновенно гасшие на снегу и земле, однако направленное разумом стигийца заклятье постепенно начинало срабатывать. Тварь замедлила движение, взрыкнула удивленно, сделала полдесятка шагов за пролом в стене дома и нехотя завалилась набок.
В камень она все-таки не превратилась. Внутренняя магия зверя оказалась сильнее и не позволила изменчивой, но живой плоти заместиться холодным мрамором. Однако на некоторое время чудовище было обездвижено и его тело прекратило переливаться из одной звериной ипостаси в другую.
– Начинайте! – напряженно скомандовал Тотлант. – Быстрее, я не смогу долго удерживать заклинание! Конан, Эмерт! Помогите Эртелю выбраться из подпола! Ранн, пожалуйста, отойди от зверя подальше, любопытство не всегда доводит до добра! Веллан, если ты ничем не занят, попробуй выполнить то, ради чего сюда пришел. Сначала голову! Голову, я сказал! Это не голова, а задняя нога!
– Поди разберись тут, – пыхтел оборотень, вовсю работая клинком. – Видишь, у него глаза на копыте?
– Вижу. Но это ничего не меняет. Конан, приступай. Я пока подожгу дом.
Далее все происходящее начало напоминать Конану скотобойню в разгар сезона заготовки мяса. Кровь у зверя оказалась самой обычной – горячей и красной. Чуть солоноватый вкус чувствовался на губах, куда попадали брызги. Воняло несносно, особенно после того, как разобиженный Эртель распорол чудищу брюхо и голыми руками потащил ворох кишок к дому, рядом с которым Тотлант наводил соответствующие чары, вызывавшие огонь.
– Сердце! – отвлекшись, рявкнул стигиец. – Не вздумайте дотронуться! Иначе всем крышка!
Сердцем зверя Конан занялся сам, не доверившись оборотням. Аккуратно отсек мечом толстенные жилы, срезал полупрозрачную слизистую сумку, в которой едва заметно трепыхался комок багровой плоти размером с голову человека, и, стряхивая кровь с пальцев, отложил подальше, на снег. Даже вынутое из тела, сердце продолжало биться. Только очень медленно, будто нехотя. А искорок сколько! Будто его окружает синевато-розовый фейерверк, какой варвар несколько раз видел во время путешествия в Кхитай лет семь назад.
– Кажется, это настоящая магия, – высказался Ранн, наблюдая за Конаном. Мальчишка, не считая Тотланта, остался единственным, кто не извозился в крови по самые уши. – Наверное, дядя Тотлант хочет забрать ее себе.
Трудились остервенело, зная, что пройдет еще совсем немного времени и зверь начнет оживать, превращаться незнамо во что и создавать из своих частей маленьких кусачих тварей, которые потом вновь сольются в одну. Вся работа пойдет насмарку. Наконец, Конан убедился, что все куски дымящегося на морозе мяса стащены под хлипкую кровлю полуразрушенного дома и кивнул Тотланту: «Зажигай».
Волшебник щелкнул пальцами, произнес несколько непонятных стигийских фраз, пробуждающих к жизни огонь, и отбежал в сторону от бревенчатых стен. Полыхнуло, да так ярко, что Конан зажмурился и прикрыл глаза ладонью, испачкав в крови лицо, и так испещренное красновато-коричневыми капельками. Впрочем, если посмотреть на Веллана, то оборотень один к одному смахивает на упыря, вернувшегося с удачной охоты и роскошно отобедавшего. Придется менять всю одежду и долго оттираться снегом.
Бывший дом углежогов сгорел быстро, как сухая березовая кора. Но Тотлант по-прежнему отправлял в гору багровеющих углей заклятья, поддерживающие тление. От зверя не должно было остаться даже косточек. Клубы черного дыма, ложась под ветерком в сторону заката, уплывали прочь.
– Вот это действительно грязная работа, – деревянным голосом сказал Эртель. – Теперь две седмицы отмываться придется. Кровь, копоть, дерьмо… Хороши месьоры посланники! Предстать в таком виде перед королем Бритунии Эльдараном? Да нас выставят и еще по шее надают!
Конан не выдержал и прыснул, сразу расхохотались Тотлант с Велланом и даже мрачный Эмерт начал пофыркивать. Ранн просто стоял рядом и улыбался. Он был уверен, что папа может запросто убить любую, самую страшную тварь.
– И все-таки, что это было? – спросил чумазый Веллан. – Тотлант, я думаю, ты многого не договариваешь. Что за история с сердцем зверюги? Ты только посмотри на него! Светится, искрами плюется. Вон, даже огоньки пламени видны! О чем ты догадался?
Стигийский волшебник, одернув хламиду, многозначительно поднял палец к небу, на котором желтело подернутое дымкой холодное солнце.
– Вы не представляете, какой подарок мы получили от судьбы! Конан уже знает, я ему рассказал ночью, когда сумел понять какова причина всех наших неприятностей. Перед нами, – Тотлант указал рукой на едва заметно колыхавшееся огромное сердце погибшего чудища, – Буря Перемен. Магия, пролетев над землями Пограничья, вошла в тело какого-то несчастного животного и по неизвестной мне причине задержалась в нем. Это объясняет все изменения, которые превращали тварь из кабана в оленя, и из медведя в лося и так далее… Сердце – уникальнейший магический артефакт, за который любой волшебник отдаст целое состояние!..
– А ты получил его бесплатно. Да еще и управа Брийта нам денег должна, – усмехнулся Конан. – Нам что, его теперь с собой таскать? Искать покупателя?
– Зачем? – изумился стигиец. – В этом сердце заключено море разливанное чистой, необузданной и пока не подчиненной никому магической силы. Думаете, я кому-нибудь продам или подарю такое сокровище? Наверное, через денек или два ваш старый друг Тотлант найдет способ заключить силу Бури Перемен во что-нибудь менее громоздкое и более приятное по виду, наподобие золотого талисмана а затем…
Волшебник хитро улыбнулся.
– Наверное, затем ты поедешь в Стигию, выяснять отношения с Тот-Амоном и захватывать власть в Черном Кругу? – предположил Веллан.
– Больно надо! – презрительно отозвался Тотлант. – Пограничье мне нравится гораздо больше Стигии.
