— Здесь не все благополучно. Разве вы не чувствуете этого? Вокруг нас тишь, где должна быть сила.
В памяти Ашаки всколыхнулся страх. Да, у членов Рода, когда они входят сюда, должно появляться незамедлительное ощущение прибытия в родной дом, ощущение товарищества.
Неужели… Хасти всем здесь принес смерть? Никто, ни мятежник, ни даже южный варвар, не осмелился бы на такое богохульство. У них были свои собственные боги и колдуны, но почти все они с благоговейным страхом относились к могуществу Храма, несмотря на то, что это, вероятно, было им чуждым.
Джейта предупреждающе подняла руку.
— Не пытайтесь искать! — скомандовала она. — Мысленный призыв может стать предупреждением. Мы должны двигаться вперед только физически, храня наши разумы закрытыми.
Они подошли к подножию лестницы, ведущей в огромный центральный зал, подлинное сердце Храма. Теперь Талахасси увидела, что Жезл в руке Налдамак стал действительно символом власти, сверкающим великолепием, испускающим яркое свечение. А Ключ, который держала Джейта, интенсивно засиял в ответ.
Остановившись у подножия лестницы, кэндейс повернулась к амазонкам.
— Сестры, здесь мы расстанемся, потому что никто, кроме людей с Силой, не может ступить на сокровенный путь — не из-за какого-нибудь стремления к секретности, а потому что вы сгорите в огне, который сосредоточен здесь и которому только посвященные могут противостоять.
— Солнце, — запротестовала капитан, — если варвары прошли этим путем перед вами…
— Тогда они уже мертвы или безумны, — ответила Налдамак. — Это Сила. Я, взывая к вашей же Клятве, запрещаю вам следовать за мной.
Капитан выглядела так, будто хотела бы снова запротестовать, однако Налдамак уже поднималась по лестнице, и Талахасси пристроилась слева от нее, на шаг позади, Джейта — справа от нее.
Один за другим, трое медленно поднимались все выше, и все это время прислушиваясь, скорее разумами и телами, чем ушами. Вполне могло быть, что они восходят в место смерти.
Ибо то, о чем предупреждала кэндейс, являлось правдой: никто из неподготовленных не мог находиться в эманациях этого места, не мог выдержать концентрации силы, которую из поколения в поколение накапливали здесь обладающие Талантом. Подобно Жезлу и Ключу, это было хранилищем, только гораздо большим, всей Силы, из которого они черпали ее по мере необходимости.
Они вступили в грандиозный зал. Сами стены здесь светились от пульсаций энергии. И в этом свете они увидели тех, кого пришли разыскивать. Дюжина мужчин и женщин, облаченных в белые одежды, большей частью старые. И впереди них сам Зихларз, его темное лицо тоньше, заостреннее, чем обычно, но по- прежнему властное.
Стоящий перед ним лицом к лицу… Хасти!
И в тот же миг Талахасси поняла, что происходило. Они вовлечены в безмолвную дуэль.
Чужак, взявшийся неизвестно откуда, защищал свой разум каким-то собственным тайным способом, а в его руках находился обруч из ярко блестящего металла, который он пытался сфокусировать так, чтобы пробить защиту храмового сообщества.
Они были настолько погружены в это единоборство, сила против силы, что казались почти лишенными жизни для любого ментального зондирования. Ни одно выражение лица в этой молчаливой компании жрецов и жриц не изменилось, когда Налдамак со своими спутницами быстро прошла за спину Хасти.
Кэндейс сейчас держала пылающий жезл, как охотник — копье, поднеся его почти к самому плечу. И она медленно продвигалась к неподвижному Хасти справа, как будто хотела как можно ближе подобраться к нему, прежде чем атаковать.
Она остановилась, и ее две спутницы встали рядом с ней. Джейта, державшая высоко, на уровне сердца, ярко горящий Ключ, протянула вторую руку и коснулась плеча Налдамак, оставив достаточно пространства для Жезла. Память Ашаки заставила Талахасси сделать то же самое с левой стороны кэндейс.
Это было словно сунуть руку в огонь. Тело, которого она коснулась, было таким горячим, что это чуть не побудило Талахасси отдернуть пальцы. Начался сильный отток энергии из ее собственного тела в тело Налдамак.
В то же мгновение Хасти повернул голову, хотя они приближались беззвучно по полу, выложенному мозаикой. Его глаза расширились, но он не шевельнулся.
Налдамак метнула Жезл. Это был искусный, направленный в цель бросок, завершившийся тем, что Жезл прошел через обруч из металла, который держал в руках Хасти.
Он запрокинул голову и расхохотался.
— Тебя не так легко победить. Повелительница Магии.
— Чужеземец.., твое время здесь истекает. Выбирай — смерть или уход…
— Какую смерть, кэндейс? Взгляни на свой Жезл — он выходит из игры.
Это была правда. Жезл на полу Храма утратил свою яркость, как темнеет и покрывается пеплом прогорающий в топке уголь. Однако на лице Налдамак не было никакого ужаса.
— Дух Амона не умирает, чужеземец. — Она протянула руку, и Жезл, поднявшись с пола, вернулся к ней. В ее руке он сразу опять расцвел с той же самой яркостью, хотя Талахасси почувствовала, как возрастает отток ее энергии в королеву, когда блеск усиливался.
— С этим, — Хасти держал обруч чуть-чуть повыше, будто хотел таким образом привлечь все их внимание, — я могу истощать ваш «дух» снова и снова и, тем не менее, не получу при этом никакого вреда.
— Дочь Эпидемека, — прозвучал голос Зихларза, обрывая высокомерные слова Хасти, — кого ты привела с собой в это место?
Он указал в пространство между Хасти и кэндейс. Талахасси могла видеть завихрение воздуха, хотя все еще не ощущала присутствия духов.
— Спроси их, кто и что они есть, Сын Эпидемека, — ответила Джейта. — Они отыскали нас в темноте, однако более страстно разыскивают другого.
Хасти вновь рассмеялся.
— Это мои использованные марионетки, жрец. Я могу преобразовать людей в подобных им. Они служили мне, но недостаточно прилежно. В настоящий момент они наверняка прибыли очередной раз выпрашивать жизнь. Они слишком слабы, чтобы причинить мне вред.
— Открыватель Запретных Ворот, — ответил ему Зихларз, — может быть, ты слишком широко распахнул их?
В воздухе присутствовали три завихрения. Они переместились, чтобы окружить Хасти с трех сторон. Но он пожал плечами и улыбнулся.
— Я не тот человек, которого можно отогнать от цели призраками.., или таким «Знанием», за которое ты цепляешься, старик. Талант становится очень редким, не так ли? И мои механизмы, в конце концов, возьмут над ним верх.
Тогда Талахасси подала свой собственный голос.
— Акини! — позвала она. — Я называю твое имя, я даю тебе то, что могу предложить…
Она протянула руку, остававшуюся свободной. Однако не разорвала контакт с кэндейс и через нее с Джейтой. Одно из замутнений в воздухе, находившееся позади Хасти, подлетело ближе.
— Она назвала имя! — голос Зихдарза заполнил весь величественный зал. — Пусть Сила будет ее!
Точно так же, как энергия вытекала из нее, когда Налдамак использовала Жезл — по-видимому, без успеха — сейчас она устремилась к ней.
Плоть ее трепетала во всем теле. Она могла чувствовать движение на коже своей головы, как будто коротко подстриженные волосы шевелились, каждая прядь поднималась для выделения какой-то силы.
Что-то коснулось ее открытой ладони — такое холодное, что прикосновение было подобно боли от удара кинжалом.
Тем не менее, Талахасси стояла непоколебимо. И от этого прикосновения, как это случилось в клетке, потекла субстанция, извлекаемая из нее, всасываемая существом в воздухе.
Она увидела, что Хасти полуобернулся и повернул свой обруч в ее направлении, но между ним и ею скользнули две другие пертурбации воздуха, так что его фигура заколыхалась перед ее глазами. Однако она
