забор и стали посвистывать под окнами У сестер. На наше счастье, они услышали и вылезли через окно в палисад ник. Мы спросили, что им подсказывает женская интуиция, как выйти из положения с этими французскими грибами, чтоб им пусто было. Девчонки растерялись, Маша сказала:
— Если завтра не будет дождя, надо будет идти в лес: поспела лесная малина; пока французская засоня проснется, мы ей принесем корзинку малины, а на одном склоне сохранилась еще и земляника. Если ягоды принести к завтраку, Элен и мамы, может быть, и подобреют.
Мы обрадовались и даже согласились встать с петухами в четыре часа, как это принято в деревне. Вот какие муки приходится испытывать из-за французских штучек, хорошо, что она нам еще лягушачьих лапок не привезла.
Петя В.
Мы сказали мамам, что пойдем рано в лес, чтобы побаловать земляникой Элен. Но если бы мы знали, чем обернется для нас этот поход, то уж лучше бы сразу признались.
Вася П.
28 июля. Это был конец света — встать в такую рань! Одни сумасшедшие петухи приветствовали, как всегда, свой Канопус, а девчонки, в отличие от нас, какие-то особенно свежие, в одинаковых джинсах и штормовках, совсем по-мальчишечьи свистели под нашим окном.
Вася посмотрел на небо и сказал:
— Не, вон тучи, я пошел спать, и пусть меня съедят вместо трюфелей.
Но я его все-таки растормошил. На небе действительно были кучевые облака, но из-под солнца двигалась в нашу сторону совсем небольшая темная тучка. Машу она почему-то смутила:
— Глянь, Дашута, из-под солнца темная туча, не к добру, как говорит бабуля.
Но Даша понимала, что для нас земляника это единственный путь к спасению, и оптимистически предложила:
— Давайте наперегонки вместо утренней пробежки, вот и поспеем до грозы.
Да уж, поспели. Опозорились мы с Васей вконец. Девчонки унеслись от нас метров на триста в мгновение ока. Потом, удивленно глядя на наш бег трусцой, они заявили, что мы, оказывается, совсем не умеем бегать. Тяжело отдуваясь, мы парировали, что мы не бегуны, на олимпиадах выступать не собираемся, у нас другие планы, мы будем космонавтами. К нашему удивлению, Маша совершенно серьезно сказала, что их мечта как раз стать олимпийскими чемпионками по плаванию, они с Дашей тренируются каждый день на речке.
— А дыхалку бегом тренировать надо, — добавила она, — космонавты должны быть спортсменами.
Да уж, с этой самой дыхалкой у нас дела хуже некуда. Мы сопели, как паровозы, за нами и пешком-то можно угнаться, не то что бегом. Чувствовали мы себя полной размазней и манной кашей, даже чем-то еще более противным. Вот тебе и сестрички! Даже Борька, оказывается, спортивнее нас, вон он как с ними плавает. Вернемся в город, надо срочно записываться в секцию бега на длинные дистанции, это уж точно, ну и, конечно, начать ходить в бассейн.
Пока мы с Васей, как черепахи, ползли вслед девчонкам, тучи становились все больше и все темней. Но задача есть задача, и вот наконец склон у реки. Весь берег был красным от земляники!
Мы лихорадочно начали собирать ягоды. Подул сильный порывистый ветер, деревья раскачивались, скрипели, трещали, с них падали большие сухие ветки, сыпались листья и хвоя. Небо освещалось зарницами, отдаленно гремело. Вскоре стало почти совсем темно. Ветер внезапно стих.
Вася облегченно выдохнул:
— Ну, кажется, пронесло…
Маша глянула на небо и встревоженно прошептала:
— Все только начинается, надо скорее найти большую елку, чтобы спрятаться.
Я краем глаза увидел, что у девчонок почти полные корзинки ягод, но нам уже было не до них.
Таких низких черных туч и так близко я раньше никогда не видел. Рядом блеснула молния, мы все на какое-то время ослепли. Не успели мы досчитать до двух, как грохнуло, затряслась земля, казалось, что у нас внутри тоже все дрожит. Такого страху я не натерпелся даже в ванне под кирпичами. Мы понеслись к какой-то елке, что бы укрыться от хлынувшего ливня. Сестрички, как мы заметили боковым зрением, бросились в другую сторону, к соседней елке. Молнии прорезали небо одна за другой, постоянно гремело и рокотало.
Когда мы чуть-чуть отдышались и немного пришли в себя, то увидели, как прямо перед на ми в воздухе возникли два светящихся шара величиной с грейпфрут. Один был белый, другой желтый. Раздавалось слабое шипение. Шары про плыли совсем близко от нас, замерли на мгновение, которое нам показалось вечностью, потом вроде исчезли. И в ту же секунду они были уже около елки, под которой укрылись наши подружки. Я почувствовал, что с кожей на голове у меня творится что-то неладное, она как будто сжалась, даже съежилась. Видимо, и Вася почувствовал то же самое, потому что он вначале как-то замычал, а потом стал показывать мне в сторону елки, где стояли девчонки. Такого я еще не переживал, даже глядя фильм ужасов. Даша и Маша, вытаращив глаза, смотрели на нас вначале молча, а потом дружно завизжали; я опомнился только тогда, когда понял, что мы с Васей тоже верещим, как Борька. Картинка была впечатляющая: у всех нас стояли дыбом волосы. А эти тихие переливающиеся «фрукты» парили над землей. Они опять проплыли неподалеку от нас, а потом вдруг просто исчезли, будто растаяли. Волосы вернулись наконец на место, на наши несчастные головы. Дождь становился тише, гроза уходила. Пахло свежестью. Мы, белые как мел, опустились на землю под елкой, ноги нас не держали. Запомнится нам эта земляника навсегда.
Через какое-то время над нами начала летать мокрая ворона. Крава, это была наша Крава!!! Нам стало как-то повеселее, дождь почти стих, вблизи послышался треск веток, и к нам, весело похрюкивая, прибежал мокрый Борька. Мы так обрадовались его появлению, как будто это он, как кнопкой от телика, отключил и дождь, и молнии, и эти страшные шары — шаровые молнии. Он бегал между нами и девчонками, так нам радовался, что мы были совсем не против того, что он своим пятачком тычется прямо в лицо.
Через несколько минут мы услышали крики наших пап и мам. Это Борька привел их за собой. Вот тебе и Борька, прямо как собака-спасатель. Потом мы побежали навстречу родителям, рассказали им, что мы пережили, рассказали, что это все из-за этих противных трюфелей. Но родители так испугались за нас, что даже и не вспомнили потом ни разу про этот деликатес, как уж они объяснились с Элен — мы не знаем.
Может быть, этому помог огромный чугунок деревенских клецок с «душой» и картофельные драники с жюльеном, которые приготовила этим вечером баба Нюра, может быть, гостеприимство дяди Димы и тети Люси, какая-то галантность дяди Димы, который умудрялся словами: пардон, мон ами, мерси, бон жур, силь ву пле — весело болтать как бы по-французски с Элен. Она много смеялась, ей было хорошо и уютно с нами, она и сама стала говорить по-русски лучше.
Одним словом, похоже, нам всем удалось загладить боль потери трюфелеи, но зато мы знаем, как родители нас любят, если прямо почти в эпицентре грозы бежали к нам, чтобы быть в самый страшный момент нашей жизни рядом.
Петя В.
Да, Петя опять расписался, как писатель, но тут уж и вправду ничего пропустить невозможно. Такой был день, такая была гроза!
Вася П.
29 июля. У нас все получилось! Сделать это можно было только в таком состоянии, в котором мы пребыв али после грозы и после встречи с шаровыми молниями.
— Это нам был знак, что сегодня мы должны все-таки доказать, что мы не какие-то неразумные дети, а настоящие мужчины, — заявил я Васе.
— Только я сразу же хочу тебе сказать, что можешь меня называть как угодно, но один на кладбище
