— Ладно, ладно. Ну-ка, ребята, разожгите костер в Зале, поджарьте оленины и откройте несколько бочонков пива. Мы устроим хорошенький пир, чтобы показать новичку, какой свободной жизнью мы все здесь живем.
Из толпы раздалось несколько выкриков, из задних рядов послышалось тихое улюлюкание. Гриз уставился на Бэндона:
— У нас нет оленины. Зато полно консервированной фасоли и черствых крекеров. Единственное пойло, которое у нас есть, это пара ящиков мочи, под названием «пиво», которые Лонни спер на прошлой неделе.
— Постарайтесь сделать все возможное, — оборвал его Бэндон. — И побольше жизни. Я хочу, чтобы вы здесь выглядели бодрыми и жизнерадостными. — Он повернулся к Честеру и махнул рукой в сторону внушительного фасада с отбитыми колоннами и разбитыми стеклами. — Идем во дворец, приведешь себя в порядок перед пиром.
— Одну минуту, — вмешался Гриз. Он подошел к Честеру, в руках у него был толстый железный прут.
— Я тебя предупредил, Гриз, — вздрогнул Бэндон.
— Я не собираюсь его бить-пока, — прорычал Гриз. Он схватил прут за оба конца, ссутулился и напрягся. Металл поддался, и оба конца прута почти сошлись вместе. Он перевел дух и протянул прут Честеру.
— Выпрями-ка его. Цапля Болотная.
— Что-то нет настроения, — осторожно произнес Честер. Гриз лающе засмеялся, бросил прут на землю, подошел к обочине дороги и вернулся с массивным куском тесаного камня.
— Эй, лови. — Он с усилием бросил глыбу в сторону Честера, так что тот едва успел отдернуть ногу, когда глыба грохнулась оземь.
Бэндон быстрым движением натянул тетиву лука.
— Довольно, Гриз, — рявкнул он. — Пошли, обитатель Долины.
— До скорой встречи. Болотная Цапля, — прокричал им вслед Гриз.
Честер последовал за Бэндоном через захламленную каменную террасу, мимо мрачных обшарпанных дверей внутрь помещения, котором стоял запах закисших шкур и забытых остатков пищи.
В одном углу стоял, прислонясь к стене, сломанный диван, рядом с ним стол с перевязанной ножкой. У широкого камина валялось раскиданное постельное белье, в очаге лежали беспорядочно набросанные в кучу, сломанные ножки стульев. Возле окна с выбитыми стеклами вилась наверх, на галерею, лестница со сломанными перилами.
— Да, местечко несколько обшарпанное, — прокомментировал Честер. — А кто здесь жил раньше?
— Кто его знает. — Бэндон вытащил из кармана зажигалку и начал ею щелкать, пока наконец не появилось пламя. — Бензин кончается, — сказал он. — Кто-то из прежнего начальства жил здесь, но когда мы перестали выполнять их распоряжения, они просто выехали отсюда, я полагаю, на равнины, чтобы на них там надели ярмо.
— А какие они давали распоряжения?
— Всегда им что-нибудь было надо: создать комитет по вопросу ремонта крыш, чистки сточных канав или витья веревок. Ну, в общем, всякой грязной работы.
— Думаю, что их распоряжения, возможно, не были совсем уж бессмысленными, — заметил Честер, оглядывая облезающие обои и полуистлевшие занавески.
— Черт возьми! Они сами и должны были этим заниматься. Но нет же, они сбежали и оставили все как есть. Мы заперли нескольких из них и пытались заставить их работать, но им как-то удалось удрать.
— Да уж эти отряды начальников — все подлые трусы, точно, — сказал с иронией Честер. — Вечно дурят нашего падкого на развлечения брата, зная то, чего не знаем мы.
— Во-во, — согласился Бэндон.
— Почему бы вам не собирать дрова в лесу, вместо того, чтобы ломать и жечь мебель, — спросил Честер. — Сидеть ведь не на чем.
— Ну да, не на чем! Посмотри-ка вон под ту груду шкур. Мы пытались топить дровами, но они плохо горят. А стулья сухие и горят отлично. Сейчас мы запалим хорошенький костер и поговорим о том, что там происходит внизу. Полагаю, что все та же старая рабская жизнь: каждый сует свой нос в дела другого.
— У-гу, — хмыкнул Честер, оглядывая разнообразный хлам, разбросанный по всему помещению. — Они все еще несут на себе непосильное бремя плавательных бассейнов, прачечных, пикников, концертов и всех — тому подобных неудобств. Да, между прочим, откуда к вам поступают консервированная фасоль и крекеры?
— Здесь полно складов, — сказал Бэндон, зачерпывая ковшом воду из бочки и стаскивая с себя рубаху. — И в них много всякой всячины. Ребята могли бы раздобыть много чего вкусного, если бы захотели попытаться это сделать.
Пофыркивая, он начал плескать воду на лицо и на грудь, затем вытерся рубашкой и снова надел ее.
— Все в порядке. Ну, а теперь давай ты, — сказал он. Честер с сомнением посмотрел на мутно- коричневую воду:
— А что будет, когда вы окончательно разграбите и опустошите все склады?
— У нас есть планы, — сказал многозначительно Бэндон. — Мы с голоду не умрем. — Он смахнул, какой-то мусор с сиденья расхлябанного стула и уселся на него. — У меня тут припрятана пара бутылок настоящего Триценнского, — сказал он. — Как только ты умоешься, мы тут же их и разопьем. Нет смысла делиться с ребятами, все равно на всех не хватит.
— Вот молодец! — сказал Честер. — Я думаю, что я отложу купание на потом.
— Гм! Я думал, что вы, обитатели Долины — большие любители поплескаться. Черт возьми, я всегда ополаскиваюсь так, как ты только что наблюдал.
— У тебя просто инстинктивное стремление к личной гигиене, — тактично заметил Честер. — Качество, достойное восхищения. Скажи мне, чем объяснить такую непонятную тягу к опрощению? Что, у тебя было голодное детство?
— Хуже, — ответил Бэндон. — Они пытались заставить моего отца делать за них грязную работу. И ему это не понравилось. Он организовал Сопротивление. Посмотри! — Бэндон с гордым видом обвел все рукой. — Теперь это все мое — мое и ребят.
— Я вижу, вы здесь из того рода людей, которые, не задумываясь, топчут чужие газоны, — сказал с восхищением Честер. — Типично потребительская психология. Вы живете в этих старых домах просто потому, что они здесь оказались, едите очень питательные, натуральные консервированные бобы так, как велел Господь, тащите одежду прямо из заброшенных складов самой Матери Природы. К чертям собачьим ремонт. Когда поизносится этот город, всегда под рукой окажется множество других.
— Можешь не показывать свое остроумие, — перебил его Бэндон. — Мы имеем такое же право на красивую жизнь, как, и все.
— Ну да, конечно, какой-то умник изобрел какую-то штуку, какой-то промышленник— капиталист построил фабрику для ее производства, а какой-то интеллигент-очкарик осуществил всю инженерную часть работы. Пора и вам выйти из вашей долгой спячки и получить причитающуюся вам долю! Ну а теперь, давай выпьем вина, о котором ты говорил. Если мне предстоит провести здесь остаток моей жизни, я должен сразу начать привыкать пить его теплым.
— Оно тебе понравится, как только привыкнешь, — сказал Бэндон. Он подошел к холодильнику без дверцы, поднял крышку морозильной камеры, пошарил в ней рукой и вытащил две темно-коричневые бутылки.
Честер прошелся по комнате, заметив остатки старинных часов, стиральную машину с вывороченными внутренностями, заполненную дровами, моток бельевой веревки, проволоку в цветной обмотке, разбросанные там и сям ржавые гвозди, согнутые плечики для одежды, разорванные картонные коробки, разбросанную повсюду одежду.
— Что вы имеете против жизненных удобств, Бэндон? — спросил он, принимая бутылку. — Что было бы плохого в том, чтобы вычистить эту комнату так, чтобы в ней пахло так же хорошо, как и в окружающем
