Лина усмехнулась, качнула головой. Похоже, весь мир уже знал, что она – переделанная. Скрипя зубами от боли, залезла на заднее сиденье.
Из-за угла уже слышался рев мотоцикла – Руди пустился в погоню. Умник газанул, сорвался с места в карьер. Лина оглянулась – черный джинн на черном байке вылетел на дорогу. В тот же момент Умник свернул направо, через двадцать метров еще направо, потом налево. И оказался в загаженном тупике, кончающимся рядом ржавых гаражей. Не тормозя, полетел в одни из закрытых ворот…
Лина не успела даже зажмуриться. Ворота вздернулись вверх как полог из циновки, Умник влетел в проем, железная створка упала вниз с глухим стуком. Умник заглушил мотор, спрыгнул на землю, вцепился в руль и побежал, толкая мотоцикл. Вены на его руках вздулись от напряжения.
– Умник, – прошептала Лина, – может, мне слезть?
– Сиди, детка, набирайся сил. Драпать нам еще долго.
– Как ты меня нашел?
– Поймал твой сигнал. Запеленговал тебя. Надо было вылезти в сеть раньше, из приличного района, и я давно бы тебя подхватил. А так… Джинны засекли тебя раньше. Они вовсю на тебя охотятся.
– А на тебя?
– И на меня. Только меня хрен так просто возьмешь. Я плохой объект для охоты, детка. Слишком быстрый, слишком кусачий.
– Ты спасешь меня?
– Попробую… Не гарантирую, сама понимаешь.
Они двигались во мраке, при свете мотоциклетной фары. Сырой кирпичный коридор уходил все глубже и глубже. Пахло плесенью, гнилью, нечистотами. Лина тряслась в ознобе, держалась за ручку из последних сил, норовила свалиться с сиденья при каждом повороте.
Умник остановился, рукавом вытер пот с лица, наклонился над раненой ногой Лины, осторожно дотронулся до нее пальцами.
– Две дырки, – сказал он. – Навылет, значит. Будем считать, что тебе повезло, солнышко – пулю не придется вытаскивать, и кость вряд ли разбита.
– Да уж, везучая я, – прошептала Лина, с трудом двигая пересохшими губами. – Дай чего-нибудь попить.
– Держи, – Умник ткнул ей в руку фляжку. – И как ты быстро… это… регенерируешься?
– Не знаю. Это всегда во сне. Мне надо поспать. Может, прямо здесь полежать?
– Здесь нельзя. Простудишься.
– Я не простужаюсь…
– Не зарекайся. – Умник покрутил головой, прислушиваясь, присматриваясь, принюхиваясь. – Похоже, джинн потерял нас, – сообщил он. – Дальше можно ехать на колесах. Через час будем на месте.
– Я не доеду. Сидеть не могу…
– Доедешь, – уверенно сказал Умник.
Он легко, как пушинку, поднял девушку, пересадил ее на переднее сиденье – достаточно длинное, чтобы уместились впритирку два человека, пристроился туда же сам – в тесноте, не в обиде, – взялся за руль. Поехал – медленно, тщательно выбирая дорогу, лавируя между обломками бетона, щедро раскиданными по полу. После первой же выбоины Лина свалилась назад, на плечо Умника, да так и осталась там, повернувшись набок, чтоб было удобнее. Она закрыла глаза, лежала щекой на плече Умника, обняла Умника руками, подпрыгивала вместе с Умником на ухабах и думала о том, что вот ведь, «Урал», а прыгает на камнях как козел, все потому что нет у него умноколес, а были бы умноколеса, вообще бы цены ему не было, а так при каждом толчке вонзается в ногу раскаленный прут, очень, очень больно, и никак не пройдет бедная ножка, болит все сильнее, ножка ножка не боли, ножка ножка проходи… Все плохое пройдет, потому что у нее снова есть Умник, а он все знает, на то он и Умник, он знает, как о ней заботиться. Все будет хорошо…
Лина зевнула в последний раз и провалилась в спасительный сон.
День 8
Лина открыла глаза, села в постели и сладко потянулась. Оглянулась. Чистая комнатка – белые обои, неброская черная мебель, окно наглухо зашторено, зеленоватый мягкий свет исходит из настенного бра. Похоже на гостиницу – недорогую, но приличную, не чета дрянному мотелю «Сияющие сердца». Приятное местечко.
Лина откинула одеяло. Так-так, тонкие голые ножки. Пожалуй, слишком тонкие – похудела она в последний месяц сверх всякой меры. Зато ножки здоровые. Уродливый красный рубец на бедре – через неделю побелеет, как это случилось со всеми ее пулевыми дырками, но, увы, не исчезнет совсем. Что еще? Большая мужская рубашка в клеточку – надо полагать, принадлежащая Умнику. Что там, под рубашкой? Лина вздернула сорочку вверх и обнаружила трусики – женские, слава богу, не мужские, но совсем не ее, линины. Красненькие такие. Лина никогда не носила красного белья. Будем надеяться, что трусики новые, специально купленные для Лины, не ношенные другими девочками – подружками Умника.
Вот значит, как. Носил ее Умник на руках, раздевал, мыл, одевал, а она ничего об этом не знала – находилась в глубоком отрубе. Жаль, жаль. Пропустила самое интересное. Впрочем, есть еще возможность наверстать.
Лина спустила ноги с кровати, босиком пошлепала к шкафу, открыла створку, увидела ряд вешалок. Ага-ага, куча новых белых сорочек, пара приличных мужских костюмов – целеньких, без дыр в спине. Похоже, Умник не стеснен в средствах – часто покупает новые пиджаки и прорезает в них отверстия для своих шлангов по мере надобности. А вот и линина одежка – черный байкерский комбез. Где тут у нас входные-выходные прорехи на ноге? Нету. И быть не может, потому что комбезец, оказывается, новый, более того, новейший. Лина оттянула воротник, посмотрела на внутреннюю метку. Вот оно – «DС, IAtr» – двойной кевлар, улучшенная авторегуляция температуры – чтобы в оной двойной бронезащите не
