свариться. Такой костюмчик, пожалуй, пуля джинна Руди не взяла бы. Спасибо за подарок, милый Умник. Очень дорогой подарок, смеем заметить.
Умник взял ее на содержание? Новый папик взамен злодейски убиенного Виктора Дельгадо? Посмотрим, посмотрим… Умник, конечно, весьма привлекательный представитель племени мужчин, но и Вик был хоть куда, а оказался распоследней сволочью. И вот что еще несомненно – Лина нужна Умнику не просто как девочка в постель, а для чего-то большего.
Умник уже знает, что она – переделанная. Откуда, интересно?
Девушка Лина нужна всем. Всем нужно ее тело. Но думает ли хоть кто-то о ее душе?
Щелкнула ручка, открылась дверь и в комнату ввалился Умник собственной персоной – небритый, пованивающий потом и весьма раздраженный. Он прошлепал к столу, шваркнул на него тяжелую грязную сумку, повернулся к Лине.
– Привет, детка. Как ты?
Вот и все. Вот вам нежная встреча. Прочь сантименты.
– Я в порядке, – сказала Лина. – Что-то не так? Ты весь встрепанный.
– Все не так. Одевайся. Быстренько.
– Мне надо в душ.
– Некогда. – Умник протопал к шкафу, не слишком вежливо отодвинул Лину плечом, открыл вторую створку, достал с полки красную футболку, протянул девушке.
– Где ты взял это? Купил?
– Нет, украл, – бросил Умник.
– Я не ношу красного белья.
– Извини, не знал. В следующий раз украду что-нибудь белое.
– Умник, подожди…
– Значит, так, – сказал Умник, – через пять минут сюда придет куча громил, вырожденцев и отморозков, местных хозяев жизни. Это очень невоздержанные люди, уверяю тебя. И я не хочу, чтобы они пялились на твои голые ноги и пускали слюни. Поэтому одевайся побыстрее, Лина. Возьми тот комбинезон, – он ткнул пальцем в шкаф.
– Его ты тоже украл? – спросила Лина, сбрасывая рубашку.
– Купил, – буркнул Умник, и не думая отворачиваться, весьма непринужденно разглядывая линину грудь. – Все я тебе купил, детка. Извини, что не позаботился о кружевном лифчике. Мне он почему-то показался лишним.
– Не злись, – сказала Лина, прыгая на одной ноге и пытаясь попасть другой в штанину комбеза. – Не будь злюкой, тебе это не идет. Я знаю, что ты хороший.
– Я очень хороший, – без лишней скромности согласился слик. – Только меня все достали. Очень достали.
– И я достала?
– Ты – нет. Пока не достала.
– А если достану?
– Ты? – Умник усмехнулся. – Ты невинный воробышек, детка. Ангел с крылышками. Ты представления не имеешь, до какой степени ты чиста и хороша. В этом поганом месте толпа настоящих доставал – не чета тебе.
– Где мы? В гостинице?
– В гостинице? – Умник покачал головой. – Ближайшая гостиница отсюда километрах в пятнадцати… впрочем, не советую подходить к ней даже близко. Мы в Гнилом Гарлеме, милая. Сто восемнадцатая улица, Лексингтон. Не слышала о таком веселом местечке?
Лина слышала. Восточный Гарлем – гадюшник намного хуже Синего Квартала. Бывшее негритянское гетто, а ныне просто трущобы, пристанище для опустившихся типов, алкоголиков, наркоманов, нелегальных эмигрантов, грабителей, автоугонщиков и прочего преступного сброда. Слики, несмотря на свою вызывающую маргинальность, работали, производили продукцию и весьма удачно ей торговали. Те же, кто обитал в Гнилом Гарлеме, давно перешли в категорию отбросов общества – неистребимую, неизбежную в любом государстве вонючую разновидность социума.
– Почему Гарлем? – спросила Лина. – Почему мы не спрятались в Синем Квартале?
– Там уже не спрячешься. Джинны, копы и прочая брейнвошевская братия торчат на каждом углу. Устраивают обыски во всех домах – по списку, без исключения. Ищут нас с тобой.
– А здесь не ищут?
– И здесь начали. Я дал тебе три дня, чтобы отлежаться. Три дня – нам повезло, мы получили отсрочку, пока джинны шерстили сликовскую зону. Но теперь они шарят по всем трущобам. Сегодня они пришли сюда.
– И что? Опять бежать?
– Мы пересидели бы здесь, – уверенно сказал Умник. – Никто бы нас здесь не нашел, я вбухал в это убежище кучу бабок и уверен в его надежности на триста процентов. Но тут нам не дадут отсидеться. Я всегда хорошо платил местным царькам – они прикрывали меня по всем статьям. Увы, сегодня они решили, что я слишком опасен. Им почему-то резко захотелось тишины и спокойствия. Сейчас придут нас выпроваживать.
– Они нас не пристрелят?
