— Тем не менее я здесь, — сказал я. — Доложите мне обо всем с самого начала.
— Ну, — его толстые пальцы забегали по редеющим волосам на голове. — Как тебе известно…
— Предположим, мне ничего неизвестно, — сказал я. — Моя память поражена. Я все еще в тумане.
— Конечно, Джим. Ну, по завершении САВП — Символического Абстрактора и Визуального Преобразователя — ты санкционировал проведение теста, выбрав себя в качестве испытуемого. Я возражал, но…
— Придерживайтесь субординации, Доктор.
— Так точно, сэр. Было начато проведение испытания с вами в качестве субъекта. Градуировка проходила нормально. Программа была запущена, интегрирующее устройство выключено. Почти мгновенно потребление мощности возросло в десятки раз. Защитные устройства обратного питания были активированы, но безрезультатно. Я принял различные меры для того, чтобы снять напряжение, но безуспешно. Мы прервали эксперимент и прекратили подачу энергии — но вы остались в глубокой коме, не реагируя на требования возвратиться. Вы словно черпали энергию из другого источника, хотя это предположение и выглядит фантастично. В отчаянии я попытался ввести корректирующее перепрограммирование, но безуспешно. Затем — как гром с ясного неба-вы выбрались из всего этого сами.
— Есть какие-либо соображения, с чьей помощью?
— Никаких. Похоже на влияние какого-то внешнего фактора.
Я кивнул в сторону Барделла, который сидел у противоположной стены, поглаживая чашку с кофе, и выглядел обиженным.
— Что он здесь делает?
— Ну, это Барделл. Временный сотрудник; он использовался как вспомогательный вектор при имитациях во время эксперимента.
— Он — часть Машины Сновидений?
— Да, подходящее название, Джим.
— Покажи мне машину. Он уставился на меня.
— Ты имеешь в виду?..
— Просто представь, что я все забыл.
— Конечно, Джим. Сюда, пожалуйста. Он подошел к пустой стене и нажал кнопку, ровная серая панель отъехала в сторону, открыв вход в убогую гостиничную комнату с латунной кроватью и разбитыми окнами. Он заметил, что я обратил на это внимание, и притворно засмеялся.
— Пару раз ты продемонстрировал ярость, Джим…
— Вы всегда называли меня Джимом?
— Я? — он остановился и сверкнул глазами, его челюсти слегка сжались. — Прошу прощения, сэр, — сказал он сухо. — Полагаю, что во время этих напряженных часов я непроизвольно отступил от протокола.
— Я просто поинтересовался, — сказал я. — Покажите мне остальное.
Он провел меня через конференц-зал, по улицам — картон и алебастр — через меблированные комнаты: все очень примитивное, сляпанное наспех, чем нельзя было одурачить и слепца.
— Все, что требовалось, — важно объяснял Ван Ваук, — это стимул для запуска; все остальное поставляло ваше подсознание.
Череда кабинетов заканчивалась тяжелой пожарной лестницей, закрытой.
— Наша территория заканчивается здесь, — сказал Ван Ваук. — Это помещение принадлежит другому учреждению.
Обратный путь пролегал через склад. Я толкнул носком ботинка сломанный манекен, похожий на Барделла.
— Для чего это?
Казалось, это для него было сюрпризом.
— Это? О, сначала мы надеялись использовать манекены; но вскоре поняли, что необходимы живые актеры. — Он подвигал челюстями. — Человеческое существо — довольно сложно устроенный механизм; его нелегко заменить.
— Как это укладывается в нарисованную вами картину, согласно которой я был привязан в соседней комнате?
— О, это произошло в конце. После того, как вы, э… вышли из-под контроля. Начинали мы с вами в амбулаторном состоянии под легким наркозом.
— Как давно начался эксперимент? Ван Ваук посмотрел на часы с дорогим ремешком на толстой волосатой кисти.
— Почти восемь часов, — сказал он и покачал головой, выражая сам себе сочувствие. — Тяжелые восемь часов, Джим — то есть, сэр.
— И что теперь, Доктор?
— Теперь? Ну, анализ записей, определение причины ошибки, корректирующие действия, а затем — новые эксперименты, позволю предположить.
— И, конечно, я должен санкционировать это.
— Естественно, сэр.
— Вы не думали о том, чтобы приостановить эксперименты?
Ван Ваук выпятил нижнюю губу и скосил на меня глаза.
— Конечно, решение принимать вам, сэр, — промурлыкал он, — если вы убеждены, что существует опасность…
— Может быть, нам нужно ликвидировать машину, — сказал я.
— Гм, возможно, вы правы. В соседней комнате голоса поднялись до крика.
— …Я не знаю, что вы собираетесь разыгрывать сейчас, — вопил Барделл, — но я в этом не участвую! Отоприте эту дверь, черт побери! Я ухожу отсюда прямо сейчас!
Мы вошли. Барделл дергал ручку двери, его лицо покраснело от напряжения. Иридани крутился около него; Трейт тарахтел ручкой боковой двери. Он взглянул на Ван Ваука.
— Какой-то шутник закрыл ее снаружи, — сказал он. Отодвинув Барделла, он пнул дверь на уровне замка. Было похоже, что если не двери, то его ноге стало больно.
— Эй, какого дьявола, что это вы делаете, Трейт?
Ван Ваук подошел к двери, попробовал ее открыть, затем повернулся и посмотрел на меня встревоженным взглядом.
— Вы знаете… — начал он, но затем поменял галс. — Какая-то ошибка, — сказал он. — Каким-то образом включилась система безопасности.
— Нам не выйти отсюда, — закричал Барделл-1 Он схватил металлический стул и с размаху ударил им по двери, стул отскочил, одна из его ножек согнулась. Ван Ваук промчался мимо меня в комнату, из которой мы только что вышли, бросился к разбитому окну, распахнул раму и отшатнулся.
— Это ваших рук дело? — спросил он сдавленным голосом.
Я подошел взглянуть, на что он уставился: сплошной бетон, заполняющий пространство, где раньше был проход.
— Все правильно, — сказал я. — Пока вы наблюдали, как Рыжеволосый пинает дверь, я заказал два ярда раствора и залил его сюда. Прошу прощения, что забыл нацарапать свои инициалы.
Он огрызнулся и бегом вернулся в лабораторию с зеленым кафелем. Иридани, Трейт и все остальные стояли кучкой; Барделл у дальней стены испуганно наблюдал за ними.
— Телефона здесь нет? — спросил я.
— Нет ничего, — быстро ответил Иридани. — Специальные изолирующие условия…
— Нет ли чего-нибудь, что можно использовать как рычаг?
— Вот — запорный засов картотеки. — Трейт взвесил в руке четырехфутовый, в дюйм толщиной, прут, как будто размышлял, не испробовать ли его на моей голове, но подошел к двери, просунул плоский конец между косяком и дверью и нажал. Дерево треснуло, дверь распахнулась.
Сплошной бетон заполнял весь проем. Трейт отшатнулся, как будто его ударили ломом. Барделл издал
