— Саперов, по всей вероятности, доставят не раньше чем к вечеру. Чтобы не терять времени, займитесь предварительной разведкой.
— Слушаюсь, господин капитан!
8
День выдался пасмурный, тусклый. В узкое окно лесной сторожки почти не проникало света.
Доктор Коринта и Влах сидели за грубо сколоченным столом и потягивали из стаканов перебродивший черничный сок. Владика, сделавшего с утра немалые концы по лесу, заставили прилечь на лавку. Мальчик недовольно посопел, однако вскоре согрелся и, казалось, уснул.
Час назад на самодельных носилках в сторожку доставили русского парашютиста. На чердаке, где было навалено душистое лесное сено, раненому устроили постель.
Коринта внимательно осмотрел все его ушибы и переломы, наложил лубки и повязки.
Все это время парень оставался без сознания, так что ничего нового о нем узнать не удалось.
— Ну и история! — гудел вполголоса лесник, теребя рыжую с проседью бороду. — Не думали мы с тобой, доктор, не гадали, и вдруг на тебе!.. А ведь ты собирался всю войну остаться в стороне от схватки.
Коринта вздохнул и осторожно поднес к губам стакан с темно-лиловой жидкостью.
— Я и теперь ни во что не намерен вмешиваться. А попавшему в беду я просто обязан помочь. Лесник покачал головой:
— Мягкий ты человек, доктор. Мягкий и слишком уж добрый! Не по времени добрый. Потому и жену не сумел подчинить своей воле.
Коринта нахмурился:
— Не надо об этом, Влах. Тут уже ничего не изменишь. Ты парашют и рацию хорошо спрятал?
— Да уж, будь спокоен. Закопал, дерном заложил и хвоей присыпал. А скажи ты мне, доктор, почему парашют у него в сумке упакован? Неужели с перебитой ногой да поломанными ребрами он сумел его снять с сосны и так аккуратно уложить?
— Этого я и сам не понимаю. Тут много несуразностей, Влах. Во-первых, один.
Абсолютно один! Во-вторых, наш лес, который рота солдат может за два часа прочесать вдоль и поперек, — место, как видишь, совсем не подходящее для такого дела. В-третьих, тщательно упакованный парашют, который наверняка не был использован. Ну и, наконец, эти ужасные ушибы и переломы, которые несомненно получены от падения на сосну — можно подумать, что его нарочно подняли над верхушкой дерева и сбросили вниз!
— Постой, постой, доктор! — Влах навалился грудью на стол и горячо зашептал прямо в лицо Коринте: — Уж не провокация ли это? Что ты скажешь, а? Ведь они, гады, на все способны!
— Не думаю. Если бы провокация, парашют был бы обязательно раскрыт и повешен на сосне. Так ведь правдоподобнее. Нет, тут кроется какая-то загадка. Вот придет в себя, тогда узнаем. Если он, конечно, захочет посвятить нас в свою тайну. Ты на лицо его обратил внимание? Симпатичная у него физиономия — открытая, честная, волевая…
В сенях, на лестнице, ведущей на чердак, послышались шаги. Дверь в сторожку раскрылась, вошла Ивета.
Коринта поднялся ей навстречу:
— Ну как?
Девушка заправила под платок выбившуюся прядь волос. Побледневшее личико ее выражало тревогу.
— Температурит, пан доктор, тридцать восемь. И пульс учащенный. А в себя никак не приходит.
— Ну еще бы! Так его всего переломало. Вы вот что, Ивета. Будите Владика и ведите его домой. Потом немедленно идите в больницу. Подайте заявление о внеочередном отпуске. Придумайте что-нибудь. А я часа через полтора приду и наложу резолюцию. Об остальном договоримся потом.
— Хорошо, пан доктор. А это, что вы обещали, вы сделаете?
— Что?… Ах, вы насчет Майера?
— Да, пан доктор.
— Значит, решили окончательно?
— Да, пан доктор. Я думала об этом все это время. Раз вы говорите, что доктору Майеру можно верить, я согласна.
— Правильно, Ивета. Вы умница. Но об этом мы тоже поговорим потом. А теперь ступайте, пора уже! Влах, ты проводи молодежь немного и заодно осмотрись по сторонам. А я пока побуду у нашего пациента.
— Ладно, доктор, сделаю. На Влаха можешь положиться. Ивета принялась будить брата, а Коринта ушел на чердак, к раненому парашютисту.
Вскоре со двора донесся громкий лай собаки, прерванный строгим окриком лесника.
Это медсестра и ее братишка покидали сторожку.
9
Майор Локтев сидел на краю обрыва, смотрел на бурлящий глубоко внизу поток и курил папиросу за папиросой. Боль в ноге приковала его на некоторое время к лагерю, лишила возможности участвовать в дальнейших поисках пропавшего сержанта.
А тревожные мысли о нем гвоздем торчали в голове, ни днем, ни ночью не давали покоя. Где этот парень?… Что с ним произошло?… Отряд Горалека вот уже третий день обшаривает все окрестные леса, но до сих пор не обнаружил ни малейших следов Кожина. Разведчики, держащие постоянную связь с Б-ским подпольем, вернулись вчера из города, и тоже ни с чем. Они лишь узнали, что отряд немецких карателей, брошенный на ликвидацию десантной группы, прогулялся впустую, нашел в лесу лишь теплую золу потушенных сигнальных костров и ничего больше. Стало быть, к немцам в лапы Кожин не угодил. Это, конечно, хорошо, но… Не мог же он, черт побери, сквозь землю провалиться!
Внизу, у ручья, среди плотных зарослей орешника, раздался строгий голос часового. Ему ответил густой бас Горалека. Поисковая группа возвращалась на базу после очередного прочесывания леса. Неужели опять ничего?…
Майор швырнул окурок в ручей и, прихрамывая, пошел к пещере.
Партизанская база находилась в излучине бурливого горного потока, у подножия скалы. Ручей описывал вокруг скалы почти замкнутую петлю. Омывая с трех сторон отвесные каменные стены, он с четвертой оставлял узкий проход к площадке, заваленной огромными каменными глыбами. Площадка эта одной стороной упиралась в утес, на вершине которого был устроен постоянный наблюдательный пункт, с другой — кончалась обрывом, под которым клокотал поток. Естественную пещеру в скале партизаны расширили, укрепили и снабдили перегородками. Здесь они жили, здесь у них был арсенал, склад продовольствия и в отдельном отсеке — госпиталь.
База была практически неуязвимой ни с земли, ни с воздуха. Настоящая горная крепость, созданная самой природой.
Локтев остановился возле камня, у входа в пещеру. Вскоре на площадке показался Горалек со своими людьми. Из пещеры стали выходить партизаны и бойцы из группы Локтева. Говорили громко, ничего не опасаясь — шум потока под обрывом заглушал любые звуки.
Горалек был в приподнятом настроении. Он крепко пожал Локтеву руку и прогудел:
— Новости, майор! Пойдем, надо будет выслушать вот этого товарища.
Он указал на низкорослого юношу-горбуна, который пришел вместе с поисковой группой, но которого Локтев вначале не заметил. У горбуна было красивое, почти девичье лицо с тонкими, нервными чертами.
