сэкономила на завтраке. Впрочем, у нее были и другие радости: Рози ловко спекулировала на разнице валют. В промежутках между махинациями она родила двойню – сына Ричарда и дочь Сильвию. Акушерка (доктора Рози не захотела принимать) была довольна здоровьем детей, но состояние матери внушало ей опасения: Розмари Финч выглядела подавленной и не проявляла материнской любви. Впрочем, такое случается с молодыми женщинами, вынужденными отказаться от развлечений в пользу материнства. Но опытная акушерка на сей раз ошиблась: Рози вовсе не переживала из-за развлечений, тем более что развлекаться не любила и не умела. Она думала о том, что дети будут стоить ей очень дорого. И вдруг счастливейшая мысль пришла в голову Рози – дети появились у нее, потому что она вышла замуж, значит, и тратиться на их содержание должен муж. С того дня молодая женщина повеселела и даже была, пожалуй, нежна к малышам – если для проявления материнских чувств не требовалось раскрывать кошелька.
Пожалуй, эти годы стали самыми счастливыми в жизни Розмари. Она делала все, что хотела, не чувствуя никаких обязательств. Муж обожал ее, но был так занят, что не докучал своими ласками. Детей воспитывали опытные бонны. Деньги прибывали, а не убывали. Постепенно Розмари немного успокоилась, научилась получать удовольствие от жизни. У Рози даже завелась подруга. Они ходили в театры и потом обедали в недорогих, но очень приличных кафе. Розмари Финч выяснила, что любит устрицы, узнала, что ей на самом деле идет не розовый, как утверждал покойный папенька, а вишневый цвет, и даже купила на собственные деньги гранатовые серьги. Обо всем этом диком разгуле она пожалела, когда на лондонской бирже разразилась финансовая паника, и Финчам пришлось, свернув свои дела, спешно возвращаться в Нью-Йорк. Сначала Розмари грустила, но по мере приближения к дому воспряла духом. Женщине казалось, что в Нью-Йорке ее ждет старый, надежный друг, хотя никаких родственников у нее там уже не было, а знакомства она заводила только деловые.
–?Хорошо все же очутиться дома, верно, Эд? – произнесла Розмари, осматривая свою девичью спальню. – Ах, смотри, вот зеркало, что ты мне подарил. Я и забыла про него. Какое оно чудесное!
Тронутый знаком внимания со стороны жены, Эдвард подошел и обнял ее.
–?Все наладится, моя дорогая.
–?Не сомневаюсь, – сказала Рози, глядя в зеркало через плечо мужа.
Но Эдвард не выполнил своего обещания. Раз за разом он вкладывал деньги во все более и более сомнительные предприятия и в конце концов обанкротился. Он уже был не так блестящ и импозантен, начал пить, и лицо его обрюзгло. У Эдварда оказалось немало долгов, и он пришел к супруге за деньгами.
–?В конце концов, разве я не содержал тебя все эти годы в роскоши? Разве отказывал тебе в чем-то? И наши дети не знали нужды. Справедливо будет, если ты хотя бы чуть-чуть поддержишь меня, Рози.
Розмари Вирджиния Финч, урожденная Грей, покачала хорошенькой головкой.
–?Все, что ты делал, ты делал для себя, Эд. Для своего честолюбия ты вынуждал меня жить в роскоши, хотя я удовольствовалась бы куда более скромным житьем. Для своего удовольствия ты одевал меня, как куклу, и увешивал безделушками. Если хочешь, забери их, они мне не нужны. Что же касается детей… Я бы не стала обзаводиться детьми по своей воле, так что только справедливо, что именно ты нес расходы по их воспитанию. Можешь потом спросить с них… когда они вырастут. Но мы-то, мы ведь с тобой договорились еще перед свадьбой: дружба дружбой, а денежки врозь, не так ли, мой милый Эдвард?
Финч вышел, хлопнув дверью. Впрочем, он не забыл прихватить с собой шкатулку с украшениями жены. У нее остались только гранатовые серьги, которые Розмари когда-то купила на собственные деньги. Жемчуга и бриллианты Финч заложил, а на вырученную сумму стал играть на бирже, но не слишком-то удачно.
Когда муж покончил с собой, Рози ощутила к нему что-то похожее на благодарность. Право же, с его стороны было так мило развязать ей руки. Пусть за последние два года Розмари ни разу не видела мужа трезвым, но он повел себя как настоящий джентльмен. Эдвард застрелился в уборной, чтобы не испортить стены и ковер в кабинете. Он надел свой самый старый костюм.
На Уолл-стрит вдову Финч прозвали Умной Рози. Брокеры следили за тем, какие акции она покупает, зная, что не сегодня завтра те подскочат в цене. Розмари не ошибалась никогда – прежде чем купить ценные бумаги, досконально изучала деятельность фирм, личные качества их владельцев. Ее особой симпатией пользовались железные дороги и городская недвижимость. Она хотела бы купить всю землю мира. В земле было что-то надежное, твердое, незыблемое. Она протягивала руки в Канзас, Чикаго, Сан- Франциско. По ночам Рози снились кошмары – она была заключена в зеркальный кокон, в прозрачный, отливающий серебром пузырь, словно водяной паук, и не могла дотянуться до своей земли. Просыпалась Умная Рози в ледяном поту и долго приходила в себя, а наутро принимала решение прикупить еще недвижимости. Десятки штатов, сотни городов, восемь тысяч участков. Сколько домов? Она почти сбилась со счета, но знала – мало. Недостаточно. Ей было досадно, что она и дети живут в доме, который не приносит им дохода, напротив – они сами вынуждены оплачивать его содержание. Миссис Финч приняла решение, и вскоре семейство перебралось в гостиницу, заняв номер из трех комнат. Комнаты были гадкие, темные, узкие, но у них было неоспоримое в глазах Розмари достоинство – они почти ничего не стоили.
Дик и Сильвия плакали. Они хотели гулять в саду, играть в мяч и в серсо. Но играть теперь было негде, горничные, недовольные отсутствием чаевых, прогоняли детей из коридоров. Дик особенно злился и топал ногами, глядя, как мать что-то пишет своим аккуратным бисерным почерком, то и дело поднимая голову и посматривая в зеркало. Ее красота, ее занятость, ее строгость – все это пугало и смущало мальчика. Мать казалась ему далекой и холодной, словно жила за непроницаемой зеркальной стеной. Она оттаивала, только если Дик начинал интересоваться финансовыми вопросами. Вдохновенно Розмари объясняла восьмилетнему сыну свои финансовые принципы, посвящала в механизм ростовщичества.
–?Никогда нельзя отпугивать должников высоким возвратным процентом, даже в периоды тяжелых биржевых кризисов! Тогда-то расчетливый кредитор будет всегда в выигрыше. Запомни, Дик: дешево покупать, дорого продавать, сочетать это правило с тремя простыми вещами – проницательностью, упорством и бережливостью.
Бережливость ее к тому моменту уже стала известна едва ли не всей Америке. Правильнее было бы охарактеризовать главное качество миссис Финч другим словом – скупость, доходящая до абсурда. Рози сама стирала белье, хотя в гостиницах это запрещалось. Она склонялась над ванной, терла щеточкой свои рубашки, затем выбрасывала их из окна на лужайку. Сама спускалась по приставной лесенке и раскладывала одежки на траве для сушки. Порой она все же нанимала прачку, и тогда бедной женщине приходилось спорить до хрипоты – к примеру, Рози считала, что юбку достаточно постирать только снизу, в тех местах, где та соприкасается с тротуаром. Наконец в прачечных отказались иметь с Розмари дело, и миссис Финч была этому даже рада.
–?Сэкономить – все равно что заработать, – наставительно говорила она детям. – Даже легче, потому что делать ничего не надо.
Но Розмари кривила душой, во имя экономии она делала очень многое. Кроме стирки, миссис Финч взяла на себя еще покупку продуктов и торговалась из-за каждого цента. Иной раз покупатели с сочувствием смотрели на красивую, бедно одетую женщину с двумя детишками, которая выбирала самые дешевые продукты: порченые бананы, просроченные консервы, лежалое мясо, черствый хлеб. Но сердца продавцов давно не вздрагивали при этом зрелище – они-то знали, сколько стоит миссис Финч, и догадывались, что та могла бы одним росчерком пера в своей чековой книжке приобрести не только весь сдобный хлеб, но и вообще всю лавку с содержимым, продавцом и хозяином в придачу.
Если у детей болели животы, а такое часто случалось из-за дурно приготовленной из несвежей провизии пищи, Розмари шла в аптеку за каплями и непременно брала с собой склянку: капли стоили пять центов и склянка пять – получалась недурная экономия. Давая детям капли, она чувствовала себя святой матерью, которая лучше знает, что нужно ее драгоценным птенцам. Больше врачей Розмари не
