содержите какую-нибудь лавчишку со всякой дрянью и дрожите над ней, как жид над изюмом. Да? Угадала? Ах, извините, совсем забыла, что подобных вам не существует… Что ж, экземпляр вы и правда редкостный.
Эрберг опешил. Он никак не ожидал такого наезда от бабы. Да и чем он ей не угодил-то?! Он даже картавить перестал от обиды. Все и впрямь последнее время шло комом. Менделей скурвился, сырье увели, свидетельница убежала. Бабенка, с которой хотел душу отвести, и та гонор показывает. Жеребина, вишь, от нее ускакал!
«Что? – спохватился Эрберг, вмиг протрезвев. – Как она мужика-то обозвала? Победоносец? Георгий, стало быть. А не Менделея ли это баба?! Да нет. Такие совпадения только в дешевых детективах апплицируются. А если и Менделея – что тогда? Уж не подослал ли ее святой Маркий? Она ведь, считай, сама на меня вышла, только что под колеса не бросилась. Нужно проверить».
Маниакально обостренная мнительность не раз выручала Эрберга.
– Наташа, я владею не лавкой. И не супермаркетом. Я просто владею миром. Мне достаточно лишь пожелать, и такие, как ты, станут оружием в моих руках. Вы все для меня – сырье, экспериментальный материал, гумус. В моей власти заставить вас любить или ненавидеть. Или превратиться в растение. Хотя ты и без того – пустоцвет! Тебе не понять, что значит быть наравне с богом. Но все равно – смотри! – Он, сверкнув глазами, проткнул себе палец – один из трех на правой руке – острием зубочистки. И достал из кармана две крохотные про бирочки. – Это живая и мертвая вода!
Малочисленные и не столь уж шумные посетители заведения вовсе притихли. Несколько пар глаз с ожиданием и любопытством следили за действиями новоявленного фокусника. Даже музыка смолкла.
Гипертрофированная осторожность причудливым образом сочеталась в натуре Эрберга с тягой к внешним эффектам. Поэтому внимание публики вдохновило его еще больше. Он торжественно оросил ранку – сначала из темной, а затем из светлой пробирки. Капающая на пол кровь немедленно остановилась, стемнела. Начала быстро подсыхать и вскоре осыпалась коричневатой пылью. От укола на коже не осталось и следа.
– У меня жизнь и смерть на посылках! – похвалился Эрберг и на порядок тише, так, чтобы не услышали окружающие, добавил: – Сегодня моя живая вода понадобилась бы самому Менделееву.
Он испытывающе посмотрел в сторону девушки. Ее ответ означал ее судьбу.
– А Ньютону, надо полагать, она понадобилась еще вчера. – Наташа энергично покрутила указательным пальчиком у виска и язвительно усмехнулась: – Эврика! Завтра советую оживить Архимеда! А с меня хватит.
Через несколько минут вдова Менделея, не догадывающаяся, что она вдова, купила за стойкой пачку сигарет «Давыдов» и с облегчением покинула зловещие пределы «Готики». А Эрберг, с облегчением вздохнув, остался.
– Таких совпадений в жизни не бывает, что и требовалось доказать!
Кора
– Как тебя хоть зовут-то?
Молчит, качает головой. Глаза испуганные.
– Мля… А живешь ты где?
Молчание.
– Ешкин кот! Что ж мне с тобою делать-то? Вот чего. Ложись и спи пока. Утром разберемся. Может, вспомнишь чего. Давай, спи. Да не трясись ты! Ложись вот тут. Давай-давай.
Нежданную гостью Витька уложил в спальне наверху, сам спустился на первый этаж. Такого с ним еще не бывало. Девчонка очень молоденькая, очень плохо одетая – в каких-то мужских штанах, отрезанных по колено, которые спадали с нее, к тому же босиком. Но все чистое. На наркошу не похожа – длинные ухоженные волосы, аккуратные ногти, хорошая кожа. Видимо, нормальная девчонка попала в плохую компанию. Там ее опоили какой-то дрянью, обобрали и вышвырнули на улицу. Она перепугалась и кинулась к нему, Витьку, за помощью. И он эту помощь оказал. Все ж он мужик!
Вопрос был в том, что дальше делать с этой беспамятной. Не исключено, что она утром проснется и вспомнит, кто она такая. Тогда Витька отвезет ее к маме-папе. Если же не прочухается – сообразим, что с ней делать. Выкрутимся. На то и голова на плечах.
Успокоенный этой мыслью, Сотников отправился спать. Спал он крепко и без снов, но перед рассветом проснулся. Что-то мучило его, какое-то навязчивое беспокойство.
Бранзулетка! На шее у девушки, под растянутым воротом футболки, было украшение – грубая цепочка с привешенными к ней тремя блямбами, и в каждой блямбе по камню. Некрасивые – один мутно-серый, два какие-то зеленоватые, вроде как бутылочное стекло. Не золото – в «голде» Витек разбирался. Что-то в этом украшении таилось непростое, подобные вещи случайно не носят, и потом, уж если бы ее грабили- раздевали, то и цепочку бы сняли. Почему не взяли ожерелье? До звонка будильника Витек не смог заснуть, ворочался, курил и пил воду. Потом встал и первым делом пошел навестить девчонку. Та не спала, сидела на кровати, сжавшись в комочек.
– Ну, как ты?
Кивает: «Спасибо, хорошо».
– «Спасибо»… Ты вспомнила, как тебя зовут, а?
Отрицательно помотала головой. Вздохнула, быстро написала на полированной поверхности стола пальчиком размашистую букву «К».
– Может, ты у нас Катерина?
– «Может быть», – наклонила головку девушка, и ее глаза наполнились слезами. Женских слез Витек не выносил и решил сменить тему.
– Чего кран открыла? Сейчас завтракать будем.
На завтрак Витек соорудил огромную яичницу с помидорами и колбасой, но Катерина к еде не прикоснулась. Щипала корочку хлеба, зато чаю выпила три чашки. Доев яичницу и утерев с подбородка желток, Витек сказал гостье так – Вот что, подруга. Мне с тобой сейчас возиться некогда. На работу надо ехать. Телохранитель я, поняла? А вечером приеду, привезу тебе лепилу… Доктора, то есть. А ты не скучай, телевизор посмотри. Жрать захочешь – еда в холодильнике. Буду часиков в семь. Никого не бойся, сюда никто не придет.
Девчонка кивала, глядя Витьку прямо в глаза.
– Ну, мне пора.
Катерину он пересадил в гостиную, включил ей телевизор, дал в руки пульт. На столик рядом пристроил вазу с фруктами. Удовлетворенно оглядел всю картину – хорошо! Только дверь он, пожалуй, запрет. Нет, эта девка его явно не ограбит, но вдруг самой придет в голову сбежать?
И Витек отчалил на работу.
Витя Перехват немного покривил душой перед странной гостьей. Он был не телохранителем, а всего лишь охранником в офисе. Правда, несколько раз шеф брал его с собой в поездки, когда считал нужным охрану усилить. Витек этим очень гордился и мечтал стать настоящим крутым телохранителем. Но он и без того был в почете, шеф его ценил, то и дело заводил с ним разговор, спрашивал про жизнь, нет ли каких жалоб, и обещал сделать все, что он, Витек, ни попросит. Да о чем Витьку просить? У него и так все было. Зарплата хорошая, иногда шеф давал поручения, за которые особо приплачивал. Витек понимал, что поручения эти порой нарушают определенные статьи Уголовного кодекса, но шефу перечить не хотел. Кем бы он был, если б не шеф? Бандюганом мелким! А теперь Витек – человек, все к нему с уважением, мамане он помогает и самому на жизнь остается. А шеф ценит преданных людей, своего человека в обиду никогда не даст. Только был бы он сегодня на месте, а уж Витек постарается все уладить.
К счастью, шеф появился вовремя. Выглядел немного уставшим, и Витек решил, что сам с ним заговаривать не станет.
– Ну что, Виктор, как жизнь? – спросил его шеф.
Вот какой человек! На самом лица нет, а о подчиненных заботится!
– Просьба у меня до вас есть, Александр Моисеич, – выдал Витек, не дожидаясь, когда шеф пройдет мимо.
– Да? А что такое?
– Да вот, доктор мне нужен. У нас тут докторов навалом, может, вы одному предпишете сегодня со мной
