– Так в ней чего – кожа да кости.
– Куда ее?
– Какая разница. Сюда клади.
– А сгорят? Они ж мокрые…
– Ты че, тупой? Бензинчику плеснем, мигом займется.
– Я не понял: почему мы их в доме не сожгли? И все шито-крыто.
– Потому! У него еще мать осталась. Дом ей на старость пойдет. Надо же и о людях думать! А потом, в доме нам еще пошариться надо. Эта девка, видишь ты, когда от шефа сбежала, прихватила с собой одну интересную штучку…
– Какую?
– А вот это, Павлик, не твоего ума дело. Видишь, Витек тут краем замарался, и шеф убрать велел. Жалко парня. Давай, иди.
– Понял. За бензином идти?
– Нет, за газировкой!
– Понял…
Наверху стало тихо, слышались только осторожные шаги. Кира зажала себе руками рот – ей казалось, что она узнала голос одного из вчерашних. Того громилы со спокойными глазами. Значит, они убили Витька. И Кристину тоже. Теперь собираются уничтожить следы преступления. Проще говоря, сжечь трупы прямо у нее над головой.
И эта мысль была последней каплей. Кира решительно встала и сделала шаг в кромешной тьме к лестнице. Сейчас она поднимется и выйдет отсюда. Хватит. Пусть этот кошмар кончится – как угодно, только кончится.
Небытие объяло ее. Она слышала – небытие было пронизано звуками. Вой и треск пламени. Это адская бездна. Вот как выглядит жизнь после смерти. Не будет ни темного тоннеля, ни света в конце тоннеля. Будет только это пламя.
Хорошо, что нет сил бояться. Хорошо, что душа уже так переполнилась страданием, что не осталось места для страха…
Но она не умерла. Смерть не приходит к человеку по его желанию. Приговор судьбы не подлежит обжалованию. Имя судьбы – Ананке. Три ее дочери, три мойры – Клото, Лахесис и Атропос, ведают исполнением ее воли. Клото прядет нить человеческой жизни. Лахесис проводит ее сквозь все испытания. Атропос перерезает нить, обрывает жизнь человеческую. Три богини склонились над Кирой, и нить вьется в их руках, но не видно ножниц. Ей рано умирать.
Она очнулась от холода. Холод исходил от земляного пола. Он мог бы убить Киру, пролежи она в забытьи чуть дольше. Но Лахесис знала свою работу.
На ощупь Кира нашла лестницу, поднялась. С великим трудом, задыхаясь от напряжения, перевалилась через бортик и подскочила, словно ужаленная десятками злобных пчел. Под ногами у нее был пепел и тлеющие угли. В пепле отчетливо обозначились очертания человеческих тел… Они были словно слеплены из серого праха и распадались прямо на глазах, только искорки пробегали по тому, что совсем недавно было людьми.
И Кира бросилась бежать – от мертвого пепелища, к дому! В доме ее ждала только тишина. Она кинулась в комнату, где провела прошлую ночь. Никого. Кира пошла в ванную и увидела свою одежду – отрезанные по колено джинсы и футболка валялись там, где она их вчера бросила.
Кира включила воду в душе и машинально начала раздеваться. Вся с ног до головы – в пыли, пепле, паутине. Платье безнадежно испорчено. Только вчера ей привезла это платье веселая Кристина. К горлу подкатила тошнота, Кира еле успела согнуться над раковиной, ее вырвало желчью.
Она вымылась. Вытерлась огромным махровым полотенцем с изображением гоночной машины и влезла в свою одежду. В ней она бежала из дома в ту страшную ночь, когда убили… Эта одежда казалась Кире родной, она словно всю жизнь в ней провела.
Одевшись, Кира бессильно присела прямо на влажный пол. Давал о себе знать стресс, долгое напряжение нервов и наркотик, помимо воли Киры влитый в ее организм. Яд продолжал действовать, и это сказывалось на всем. Кира по-прежнему не помнила своего имени и адреса, хотя многие обстоятельства прошлой жизни неожиданно всплыли в памяти.
Она лихорадочно искала какую-нибудь зацепку, которая позволила бы хоть что-нибудь вспомнить! Но не могла.
Что-то кололо ей ногу сквозь карман джинсов. Она сунула туда ладонь и извлекла прямоугольник из плотной серой бумаги – визитную карточку. Подпись гласила: Марк Дмитриевич Краснов. Президент нефтяной компании «МИ-НОС».
Кто это? Слабо зашевелилось воспоминание. Этот человек ей знаком. Он как-то связан с Дианой… А кто такая Диана? Но вместо Дианы припоминался только невыносимо яркий свет прожектора и громкий голос, словно бы декламирующий стихи.
Как могла эта карточка оказаться в кармане обрезанных джинсов Георгия? Вряд ли она захватила ее, когда бежала через черный ход! Но не память, а нечто, стоящее за памятью, какое-то поствидение показало ей: Георгий роется в ее сумочке. Роется не целеустремленно, не ищет нечто определенное. Просто шарит. Быть может, ревнует ее и не доверяет? Да, эта догадка верна. Вот он выуживает серый прямоугольничек визитки, читает надпись и удивленно приподнимает брови. А визитку прячет в карман джинсов… Тех самых поношенных, истертых джинсов, которые Кира через два дня обрежет огромными тупыми ножницами и будет носить, затянув ремешком!
Теперь следовало найти телефон. И еще одно – определить, где же она, черт возьми, находится? Вряд ли можно попросить помощи у постороннего человека, объявив ему нечто вроде: «Спасите меня, я здесь!»
Телефон нашелся на столике в кухне. Судя по сверкающему кулончику, прицепленному к телефону, он принадлежал Кристине.
Еще одно дело сделано. Ну-с, теперь не худо бы выйти на улицу и определить, где стоит этот дом.
Долго искать не пришлось – в двадцати шагах от ворот тропинка неприметно расширялась, становилась проселочной дорогой. На обочине торчал транспарант, где неведомый живописец изобразил покосившуюся елку, гриб под ней, домик величиной с гриб и надпись «пос. Болотное».
– Да. Я слушаю. Говорите же! – напряженность молчания на той стороне связи все отчетливее передавалась Марку через мембрану его мобильника. – Говорите!
– Мне… Мне плохо… – казалось, что слабый женский голос звучал откуда-то очень издалека.
– Как вас зовут? И где вы находитесь?
– Меня зовут… не помню. Ничего не помню. Говорить трудно.
– Откуда вы звоните? И почему – мне?!
– Да отключи ты тр-рубу! Сумасшедшая какая-нибудь, много их теперь развелось! Ты чего, девять- один-один? – вмешался было Саша Эрберг. Но взгляд Марка быстренько заставил его примолкнуть.
– Постарайтесь сосредоточиться и сказать: откуда – вы – звоните! – почти прокричал он.
– У меня в руках… визитка. МИНОС какой-то… Марк… Я нахожусь… Это называется поселок Болотное… Помогите, мне трудно дышать… не могу больше…
Аид
– Это Кира? – Марк мгновенно понял, с кем говорит. Он давно уже почуял неладное. – Кира! Ответь мне, Кира! Слушай меня внимательно. Сосредоточься! Через двадцать пять минут я при… – Бритвочка зуммера обрезала незримую нить, связующую их голоса. А может быть, и жизни!
Марк судорожно повторил набор высветившихся на голубом экране цифр. Еще и еще раз. Бесполезно! Платиновые лезвия длинных гудков подбирались к его сердцу.
Почти на ходу высадился не вполне довольный авантюрами шефа Эрберг, чтобы оставаться покуда за главного. Харон назойливо предостерегал насчет скорости. Петербург остался далеко позади, растаяв в солнечном мареве сентябрьского полдня, и навстречу, чередуясь с осинником и чернолесьем, побежали белоногие стайки берез.
«В поселке с очаровательным названием Болотное, скорее всего, несколько десятков коттеджей. Чтобы вычислить, в каком Кира, следует набрать номер, тихонечко ехать мимо домов и прислушиваться, не
