палец толщиной, представляешь? – обратился он к гостье. – А ну, верни ей цацку!
– Сча-сс! – надулась Кристина.
– Не надо… Она хорошая, я ей подарила, – подала голос девушка.
– Хорошая… Когда спит зубами к стенке… – проворчал Витек, но свои требования оставил.
«В бедности Крыська росла, вот и не нажрется теперь никак красивой жизни. Правда, что ль, на ней жениться…» – тяжело соображал он, протирая полотенцем вилки.
От души потчевали гостью. Она с видимым удовольствием съела кусок курицы, поклевала салат, но от выпивки отказалась, налила себе воды.
– Не нажимай, – приказал Витек, когда Кристинка стала совать девушке под нос рюмку с ликером. – Может, она чувствует себя плохо. От этой твоей микстуры склизкой и здоровый загнется.
И Кристина отстала.
Откушав водочки и насытившись, Витек развеселился, Кристина тоже пришла в игривое расположение духа.
– Ну что, в бассейне поплещемся? – предложил хозяин.
– Тоже уж и бассейн у тебя, – поджала губки Кристина.
– У тебя и такого нет! Да ну, не ломайся. Жарко!
Порядочного бассейна у Витька действительно не было. Он собирался его выкопать, даже узнавал, сколько это стоит, но фирма заломила такую несусветную цену, что мечты пришлось оставить. Однако Витька Сотников не растерялся и прикупил бассейн надувной. Ничем не хуже настоящего! В таком, правда, не поплаваешь, не поныряешь вволю, но поплескаться можно. Очень удобная штука! Да и Кристина ломалась только для виду – как миленькая пошла за Витьком, прихватив бутылку своего ненаглядного «Бейлиса».
Гостья от купания отказалась.
– Я лучше погуляю, – тихо сказала она. – Если можно.
– Можно, чего ж нельзя! Тут не заблудишься, участок огороженный, да и не шибко большой. Погуляй, разомнись.
Парочка полезла в бассейн, а гостья пошла гулять по участку.
Но Витьку недолго пришлось резвиться в прохладной воде со своей подругой. У ворот послышался звук подъезжающей машины.
– Тьфу ты, как не вовремя, – вздохнул хозяин. – Это доктор, не иначе. Погоди, надо их встретить… Да ты не вылезай, ты-то им на фиг не нужна!
Но по дорожке уже быстро шел человек.
– Здорово! – крикнул Витек из бассейна, узнав Игоря, скаловидного охранника. – А доктор что…
И осекся, увидев в руках у Игоря пистолет с нашлепкой глушителя.
– Ты чего? – забормотал Витька, двигаясь к краю бассейна. – Ты чего? Спрячь волыну-то, ну…
Кристинка, конечно же, сразу завизжала, закрыв руками обнаженную грудь. Купалась она нагишом, но ожерелье на себе оставила. Не говоря дурного слова, Игорь поднял пистолет и выстрелил. Тихий щелчок прервал Кристинкин визг моментально, она упала в воду – лицом вниз, и по воде поплыло от ее головы маленькое красное облачко.
– Ты зачем? – бормотал Витек. – Игорь? Давай поговорим, а? Если там проблема какая?
И все двигался, пытаясь теперь, чтобы кровавое облако не коснулось его.
– Никаких проблем, – ответил Игорь. – Извини, Витя. Ничего личного. Так получилось.
Последних слов Сотников уже не услышал. Игорь выстрелил дважды. Вода из бассейна начала потихоньку уходить – через дырочку от пули.
Кира остановилась у забора. Пышно разрослась сирень, коричневые огарки отцветших гроздей еще были видны в темно-зеленой листве. Мир сузился до крошечного пятачка, на котором она балансировала, чтобы не рухнуть в бездну безумия. Черная завеса в голове, там, где жили ее воспоминания о предыдущей жизни, была тонка, но совершенно непроницаема. Быть может, стоит сделать небольшое усилие, завеса распадется, и она вспомнит свое имя, сможет вернуться домой, в безопасный, светлый мир…
Но душа Киры не желала делать усилий. Она понимала, что никогда мир не станет для нее прежним. Она знала – на ее глазах убили близкого ей человека, – только вот Кира никак не могла припомнить, кто был этот человек и что он для нее значил! Кто-то надругался над ее волей, насильно вколов ей отраву, от которой и помутилось так страшно в голове. Ее мир, мир, наполненный цветами и музыкой, добрыми людьми и уютными вещами, потерпел крушение. И сознание Киры отказывалось принимать, отказывалось впускать эту новую страшную реальность, где нужно бежать, и прятаться, и умолять кого-то о помощи, и переодеваться в вещи с чужого плеча! В ту минуту, когда Кире удалось выбраться из дома, где ей грозила неминуемая гибель, она твердо сказала себе: «Это не я. Это не со мной». И сознание отреагировало на сигнал, память о том, кто она такая, покинула ее.
Девушка смотрела на листья сирени, на старый, покосившийся забор – в теньке на нем висела куколка бабочки, пустая, вышелушенная куколка. Легкий ветерок колыхал сухую оболочку чудесно упорхнувшей феи, и от этого Кире становилось легче. Может, и не стоило никуда бежать, спасаться, выжигать себе душу страхом? Может быть, и сам человек – только бабочка, таящаяся в телесной оболочке? Бабочка упорхнет к солнцу, а про скорлупку никто не вспомнит…
Киру обеспокоил не звук, а ощущение. Девушка вздрогнула всем телом. Пригнувшись, она выглянула из-за ствола молодой яблоньки. Кто-то стоял у бассейна. И это не хозяин, и не его веселая подруга.
Неторопливо, на корточках, Кира начала отползать в заросли сирени. Бледное воспоминание пронеслось в ее голове – лето, дача, ей пять лет, и она прячется в таких же зарослях, а голос настойчиво зовет ее, все приближаясь. Но и в переливах этого голоса девушка не смогла узнать звуков своего имени.
В покосившемся заборе, облепленном паутиной и сочащемся коричневой трухой, был лаз. Большой коричневый пес с черными подпалинами, с репьями в хвосте, бегал по участкам и соорудил для Киры основательный подкоп, замаскированный кустами сирени. Соседний участок выглядел заброшенным. Конопля и лебеда доходили до пояса, огромные лопухи вольготно раскинули прохладные листья, дом выглядел нежилым. Рядом находилось еще какое-то строеньице, дверь нараспашку. Прямо из пола торчит дверная ручка. Тяжелая крышка, добротно обшитая листовым железом, явно прикрывала вход в погреб!
Девушка с трудом подняла крышку. Вниз, в полный мрак уходила деревянная лестница, и Кира поставила ногу на первую ступеньку, от всей души надеясь, что она не сгнила. Если сломается, то Киру никто тут не найдет. Или найдут очень не скоро.
Но лестница выдержала. С трудом Кира надвинула крышку. В погребе оказалось не так уж и холодно – даже приятно после знойного дня. Будет сидеть тут, пока не станет невмоготу. Тогда она осторожно выберется и пойдет… куда-нибудь.
Кира задремала.
Она не знала, спала ли, и долго ли это продолжалось. Из зыбкого забытья ее вывели голоса.
– Черт, какой тяжелый… Настоящий бугай.
– Покойники всегда тяжелые.
– Да ну?
– Точно тебе говорю. Мало я их перетаскал?
– А девка легкая.
