гонять. И вовсе это не обыск был, а святой обряд.
Спасибо тебе, отче Иштван! Ну что бы я без тебя делал! В офисе действительно стало чисто и приятно. Да еще и святая защита прибавилась – ее Светка распознала.
Вот только кроме защиты чары работали еще и как сигналка… Похоже, Иштван не очень-то доверял моему честному слову.
И правильно.
Потому что я нашел, как его обойти.
Прихватив чехол с мечом, мы отправились в путь.
Над головою плыли мечтательные перистые облачка. Стоило нам свернуть к «Терре», как они приблизились, стали выпуклыми, белоснежными. Каждый завиток рельефно выделился. В кафешке работал талантливый маг-иллюзионист, а то и погодник.
Народу вокруг кафешки прогуливалось много. Подростки в мешковатых балахонах, с магическими посохами в руках; девушки в шлемах, бронетопиках и джинсах с умопомрачительно заниженной талией; раскрашенные в черное и серебро готы; пышные, как кремовые пирожные, рококошники.
Всех этих людей объединяла игра. Незримый дух общности пронизывал пространство; я знал, что могу подойти к любому, заговорить – и окажусь своим. Суета и беспокой остались за незримой границей – там, где шумели трамваи, высекая искры из проводов, где голуби дрались из-за оброненной булки, а люди предпочитали бегать, а не ходить.
– Чаровато. – Света повертела головой. – Вон шатер, пойдем переоденемся! А то мы как зеленые вороны.
Переодевшись, мы двинулись в «Терру Инкогниту». Валеру и Дашу я заметил сразу: они со вкусом устроились на полу в уютном уголке за аквариумом. Финиковая пальма растопырила над ними перистые лапы, сладко дымился кальян, подушки сияли индийскими и арабскими узорами.
Император мечей зябко кутался в гербовую котту. Дашка вырядилась в удивительно неудобное сиреневое блио и остроконечный колпак. Бедняга! На что не пойдешь ради красоты!
Я сгрузил им на руки свое драгоценное стихийное бедствие, а сам двинулся к стойке.
У непосвященных дизайн «Терры» вызывает трепет и благоговение. Уж конечно, его создатель читал «Буду для чайников».
Со стен недружелюбно пялятся африканские маски – точь-в-точь рожи чистых. На полосатых щитах танцуют блики от ламп. Замечательное место!
А бармен…
– Два кофе, пожалуйста, – попросил я его.
– Джа над нами, брат, – жизнерадостно отозвался тот. – Давно в Сайоне?
И откуда он знает, что в юности я целых два месяца был растаманом?! При взгляде на его пушкинское, обрамленное буйными дрэдами лицо во мне проснулись воспоминания.
– Ты верь, джа ман, – вдохновенно процитировал я, – взойдет она, звезда Тафари и Сайона. И на обломках Вавилона напишут наши имена!
– Джа светит всем, брат. Какое кофе налить? с ганджей?
Мне сразу вспомнился непримиримый дзайан Алексей Петрович и его «брютом ужраться».
– Главное не суматрского, – доверительно сообщил я. – Вот это пойдет. – Я ткнул в строчку с «Мокко сидамо». – Молока не надо, сахара тоже. Пусть будет черный и злой.
– Врубаешься, – одобрительно кивнул растаман. – Джа тебя любит!
Вернувшись и вручив чашки Свете, я кинул несколько подушек и уселся, блаженно вытянув ноги. Хорошо!
Музыканты из «Башен Куррумо» ведут транс, опьяненные барабанным ритмом. Острогрудые богини черного дерева подпрыгивают в такт ударам; вязанки ракушек покачиваются над головой, и люди, похожие на пантер, смотрят в пустоту незрячими глазами. Бывают же на свете такие чудные места! Теперь я часто сюда буду заглядывать.
– Представляешь, – дзайана со счастливым видом подергала меня за полу косодэ, – меня просветили! Оказывается, письма могли попасть в спам-фильтр!
– Какие письма? – лениво поинтересовался я.
– Ну Лешкины же! Помнишь, я рассказывала, он писать перестал? Вот, Валерий Игнатьевич мне свой комп дает. Я пойду откопаться?
– От… что?.. – Я махнул рукой. – Ладно, неважно. Будь рядом – ты мне можешь понадобиться.
– Слушаюсь, Шерлок Холмс!
Дзайана показала мне язык и упорхнула в травяной зал.
– Бойкая девочка. – Дашка меланхолично отхлебнула кофе. Глаза ее смеялись: – И балованная!
– Твоя замена, между прочим.
– Правда?! – В зрачках вспыхнул нехороший огонек. – Так это другое дело. Я ей все про тебя расскажу! А то начнется: чай свари, клиенту кланяйся, носки постирай, а там уж и гарем собери и рабство… кхе-кхе!
– Рабство? – встревожился Валерий. – Какое рабство?
– Она шутит, Валера. Вы привыкайте, вам теперь всю жизнь ее шуточки терпеть.
