глиняных вазах, в маленьких сосудах из фаянса и камня… А в Греции сосуды для благовоний изготавливают в городе Коринфе, на Родосе, украшают их росписью, придают им причудливые формы божеств и сирен, животных и птиц. Совершеннейшая прелесть – сосуд в виде женской ножки, обутой в сандалию, яблочная округлость пятки, тонкие пальчики – модель давно умерла, рассыпался прах ее, так что и не сыщешь, а сосуд живет и даже благоухает отдаленным эхом ладана и мирры.
А в Древнем Риме – ладан и мирра, сандал, мускус, корица, имбирь, ваниль, розовая вода и шафран. Любители кровавых зрелищ пропитывали ароматными жидкостями навесы в амфитеатрах, чтобы вдыхать ароматы во время жестокого боя гладиаторов. Пирует в своих пышных чертогах император Нерон, и над его погруженной в мрачные, черные думы головой серебряные трубы разбрызгивают ароматические составы, а над длинным столом летают белые голуби, чьи крылья смазаны благоухающими мазями. Запахи считаются целебными – ладан успокаивает мысли, иссоп[4] усмиряет бешеный нрав, лаванда навевает дремоту. Необходимые качества в применении к императору, который, упившись темным фалернским вином, ударил ногой свою беременную жену так, что она выкинула плод, а потом и сама умерла от горячки? Разумеется, ее тут же объявили святой. Августа Поппея Сабина была набальзамирована душистыми маслами, в ее честь воздвигли храм. Были в ходу розовое, анисовое, фиалковое масла, масло из лилии. Римляне орошали духами даже своих кошек, лошадей и собак.
Юлий Цезарь запретил использовать в парфюмерии и медицине экзотические ингредиенты, но усилия его пропали втуне – в Рим все так же двигались тайными тропами караваны из Индии, Месопотамии, Египта, чванные бактрианы и скромные ослики везли благоухающие тюки туда, а оттуда вывозили уже готовые благовония, ибо рецепт их приготовления держался в глубокой тайне, и немало людей полегло за эту тайну… Парфюмеры Древнего Рима распространили свою продукцию далеко за пределы великой империи – в Индию, Африку, на Аравийский полуостров, благо транспортировать их стало удобно – уже делали стеклянные флаконы. В раскаленных стеклодувнях мастера-сирийцы выдували пузырьки в виде капель воды, букетов, прелестных головок… При раскопках археологи обнаружили парфюмерную лабораторию – с прессом для выдавливания масел, сооружением для их переработки и очистки и контейнерами для хранения, и самой драгоценной находкой явились остатки духов, произведенных сотни лет тому назад.
– У вас дрожат ноздри, – шепнул мне на ухо Макаров. – Наверное, вы представляете себе, как пахли ископаемые духи?
Его слова вернули меня к реальности, и это меня раздосадовало.
– Извините, но вы мешаете мне слушать, – сказала я Макарову.
«Ископаемые» духи не пахли цветами. Оказалось, что древние римляне предпочитали благоухать травами и специями. В составе древнейшего парфюма были миндаль, кориандр, мирт, бергамот и абсолют хвойного дерева – избалованные имперцы пахли именно так и знать не хотели, что с севера на них движутся полчища беспощадных, воняющих козлами варваров!
Мир погрузился во тьму. Римская империя пала. Гунны не ценили ароматов. Прошло много лет, прежде чем знание возродилось, как феникс из пепла, прежде чем появились на месте мраморных развалин большие города, прежде чем в них возникли университеты, прежде чем в университетах стали изучать химию. Ладан и мирру предоставили священникам, чтобы воскуряли они их в честь нового бога, но людям остались обольстительнейшие парфюмерные соблазны. Красавицы опрыскивали ароматными составами свои наряды и будуары. Они буквально купались в цветочных водах и умащали тела ароматическими маслами. В обиход вошел сосуд
Целебность ароматов стала оправданием их существования перед лицом всемогущей и всеведущей христианской церкви. Напротив того, мусульмане к благоуханным веществам относились более чем лояльно. А как иначе, ежели сам пророк Мухаммед говаривал, что больше всего в жизни он любит детей, женщин и духи? Повинуясь воле пророка, арабы придумали перегонный куб и внесли улучшения в технику дистилляции. Приходившие к Гробу Господню паломники с восторгом обоняли аромат цветущих садов Гранады и запахи многочисленных духов. Некоторые паломники, которым мирские удовольствия были дороже загробных радостей, прихватывали арабские парфюмы домой, на родину. Среди этих паломников многие были из Венеции. А уж оттуда духи вновь растекались по Европе как некая сладостная река…
А во второй половине четырнадцатого века появляются уже те духи, которые мы знаем – на основе спирта и эфирных масел. Их называют ароматической водой и используют, как правило, внутрь. Хворающей королеве Венгрии Елизавете польский монарх прислал в подарок ароматическую воду на основе розмарина, она выпила ее и ей стало лучше. Систематически принимая «Воду королевы Венгрии», как именовали с тех пор этот парфюм, Елизавета поправилась до такой степени, что выскочила замуж за того самого польского короля, а ведь ей было уже ни много ни мало семьдесят лет!
Розовая ароматическая вода, лавандовая, флердоранжевая… Их хранят во флаконах из хрусталя, фарфора, во флаконах из матового опалового стекла, из серебра и золота, из полудрагоценных камней. Помандеры теперь разбивают на несколько долей и каждую дольку наполняют другим ароматом. Нестерпимая какофония ароматов звучит в воздухе, мир вступает в семнадцатый век. Злопыхатели уверяют нынче, что Король-Солнце Людовик Четырнадцатый мылся, мол, всего два раза в жизни – наглая ложь! Каждое утро великому королю Франции доставляли в спальню тазик с лавандовой водой и губку, и он обтирался с головы до ног. Но, что и говорить, вони вокруг оказывалось предостаточно, Париж страдал от перенаселенности, отхожие места были устроены неразумно, да к тому же в моду вошли перчатки. А дубильщики ну никак не могли избавить кожу от присущего ей мертвенного зловония! Тогда Король-Солнце приказал создать гильдию парфюмеров-перчаточников и назвал город Грасс, город цветов и парфюмерии, вольным городом, где стали выращивать розы, жасмин, лаванду и нарциссы для производства ароматов, которых все требовал и требовал ненасытный Париж.
Мне дали понюхать – эфирное масло розы, лаванды и жасмина, абсолют нарцисса. Я вдыхала ароматы, которыми когда-то упивались короли. Древность дышала мне в лицо горячим цветочным запахом. В эту минуту вся моя жизнь изменилась. Я поняла, что как бы там ни сложилось, а будущее мое будет связано с парфюмерией.
Семинар закончился, но мне не хотелось уходить. Я вертелась возле столика, где приветливая девушка, только что раскрывшая мне глаза на мою дальнейшую карьеру, закупоривала крохотные пробирочки еще более крохотными пробочками. Мне хотелось унести хотя бы одну такую ампулу домой и вникнуть как следует в грибное дыхание лаванды, сладкое благоухание нарциссов и в аромат розы, такой насыщенный, что он уже даже как бы переставал ощущаться.
– Вы идете? – позвал меня Макаров. – Я вас могу подвезти.
– Спасибо, не надо, – отказалась я.
– С чего бы? – удивился Макаров.
– Мне хочется пройтись.
– Пройдемся вместе, – согласился он.
– Мне хочется побыть одной, – с нажимом сказала я.
– Все-все, отступаю. – Макаров поднял руки вверх, словно сдаваясь в плен.
Он уехал, а я пошла по улице. Вдруг мне стало одиноко среди толпы. Я подумала, что зря прогнала Макарова. В конце концов, у него красивый профиль и очень синие глаза. А у меня никогда в жизни не было поклонника – не считая, разумеется, Глебочки. Но Глебочка ведь был просто-напросто нанят Аптекарем. Мне он нравился, но я не могла относиться к нему иначе, как к вечернему платью, взятому напрокат: красивое, сидит хорошо, но – не твое. И все это папаша устроил ради того, чтобы мне было с кем выезжать в свет. Скажите пожалуйста, какие китайские церемонии! Рассердившись вдруг, я перестала думать о приятном – о духах, о запахах, но потом спохватилась и вновь вернулась мыслями в богатый, таинственный, непознанный мною мир.
Между тем вокруг пахло! Несло гнилью из стоков, пережаренным салом – из палаток торговцев шаурмой, кулинарным жиром – из кафе, искусственной ванилью из кондитерских. Девушки благоухали модными жиденькими парфюмами, похожими на дешевые освежители воздуха. Мужчины не жалели лосьона
