глаза.
— Но он не утонул! Он подобрал обломок доски и доплыл на нем до берега. «Земля! Земля! — воскликнул Робинзон (это была его фамилия). — Я спасен!». Но это была не земля. Это был остров. Совершенно необитаемый. То есть там не жили люди, не было ни домов, ни магазинов, ни кафе, ни кино, ни гостиниц. Нельзя было пойти и заказать себе обед или купить одежду.
— А как же он там жил? — удивились ребята.
— Он научился все делать сам. Собирал орехи и ягоды, поймал несколько диких коз и брал у них молоко, построил себе дом, сделал одежду из травы…
— И жил там совсем один?
— Нет. Потом он встретил одного дикаря и назвал его Пятницей, потому что это было в пятницу. И ему больше не было грустно и одиноко. А вот нам с вами повезло: мы оказались на острове вместе, и нам весело. Сейчас мы будем играть. Делаем себе костюмы Робинзонов!
Дети с визгом кинулись рвать траву и делать себе из нее набедренные повязки, как показал Барт. Алрика тоже соорудила себе юбочку из травы и воткнула в волосы красивый цветок.
Неужели Барту было одиноко без нас? — внезапно подумала она. Не потому ли он рассказал эту историю про Робинзона?
— Ты моя прекрасная дикарка… — Барт подошел к Алрике и нежно погладил ее по плечу. — По- моему, здорово получилось.
— Да уж, — хохотнула она, глядя на детишек, которые теперь напоминали папуасов. — Теперь мы — племя островитян.
Через полчаса игры в прятки и охоту на диких коз Барт объявил:
— А теперь прибыл корабль, и Робинзоны возвращаются домой. Уже закат, а мы должны приплыть до темноты.
Маленькие «дикари» нехотя поплелись к берегу и вместе со взрослыми залезли в лодку.
— А мы не успели построить шалаш, — огорченно сказал Том.
— Обязательно построим, — обещал Барт. — Приплывем сюда в следующий раз и построим.
Алрика села на носу лодки, детишки — на средней скамейке, а Барт снова занял место рулевого. Он завел мотор и направил лодку к берегу.
Том снова достал из кармана зайца и начал поддразнивать Сэма. Тот сначала пытался урезонить брата, как учила мама:
— Ну и что. У меня дома такой же. Вернемся, и я с ним поиграю.
Но потом дразнилки разозлили его.
— Отдай! Это мой заяц!
— Откуда ты знаешь? Это мой.
— У твоего вот здесь вот беленького нет. С беленьким — мой.
— Есть у моего беленькое, отстань.
— Отдай!
— Не отдам!
— Отдай!
— Хватит. Успокойтесь сейчас же! — не выдержала Алрика. — До дома всего ничего, там и наиграетесь.
Сэм сделал вид, что отстал, и демонстративно отвернулся. Подождав чуть-чуть, чтобы успокоить бдительность мамы и брата, он внезапно вскочил и выдернул игрушку из мокрых пальцев Тома.
Том тоже вскочил и ухватился за зайца.
В этот момент лодка делала поворот. Резиновый заяц выскользнул из детских пальцев и, описав тройное сальто в воздухе, упал на дно лодки, а малыши покачнулись, Сэм повалился на Тома, и оба мальчишки вверх тормашками полетели за борт.
Все произошло так быстро, что Алрика успела только вскрикнуть и протянуть руки.
Барт не растерялся. Он выключил мотор раньше, чем раздался всплеск, не раздеваясь прыгнул в воду и в два широких гребка вернулся к тому месту, где упали малыши. Проплыв нужное расстояние, он нырнул и вытолкнул на поверхность двух барахтающихся «рыбок».
Алрика с замиранием сердца следила за ними. Прошла всего секунда до того момента, как на поверхности показались три мокрых черноволосых головы, а ей показалось, что это целая вечность. Детишки фыркали и отплевывались, и Рики вздохнула с облегчением. Выходит, они не успели наглотаться воды и отделались испугом.
Она взяла со дна лодки спасательный круг и кинула его «купальщикам поневоле». Барт велел малышам держаться за круг и подталкивал их к лодке, а Алрика взяла легкое весло, которое всегда было в лодке на случай неполадок с мотором, и подгребала навстречу им, как на каноэ.
Вскоре мокрые до последней нитки малыши и Барт были в лодке. Алрика прижала всех троих к себе… И разрыдалась.
— Мам, все в порядке, — виновато пробубнил Сэмми. — Мы же не утонули.
— Отшлепать бы вас как следует, — сквозь слезы заметила Алрика. — Видите, что бывает, когда братья ссорятся друг с другом.
— Мы не будем больше ссориться, — пообещал Сэм.
— А я больше не буду дразниться, — всхлипнул Том.
Солнце почти село, и стало прохладно. Алрика стянула с мальчишек мокрую одежду, надела на них ветровки, которые захватила на вечер, и вдобавок отдала им свою кофту. Барт, сидя на корме, стащил с себя джинсы и отжал их. Алрика увидела, что из его дорогущих часов льется вода, но Барт лишь досадливо махнул рукой:
— А, ерунда. Хорошо то, что хорошо кончается.
Она заметила на дне лодки резинового зайца, который стал яблоком раздора, подняла его и сказала:
— Я, конечно, могу пометить все ваши игрушки маленькими буквами — где чья. Тогда вам не придется из-за этого спорить. Но я хочу, чтобы вы научились делиться друг с другом и мириться. Ведь вы — самые близкие на свете люди, должны поддерживать друг друга и защищать — так что вам делить?
— Сэм, это твой заяц, — потупившись, признался Том. — У моего и правда не было беленького.
— Ну и что? — великодушно отозвался Сэм. — Играй с ним, сколько захочешь.
Алрика подняла глаза на Барта, чтобы поблагодарить его за спасение своих детей, и осеклась. Ведь это были и его дети тоже. И судя по его взгляду, он очень серьезно воспринял ее последнюю фразу.
Ведь мы тоже — близкие люди, Алрика, говорил его взгляд. И нам тоже нечего делить.
— Да, мои джинсы тебе едва колени прикроют, — покачала головой Алрика. — Да и майку я на тебя не найду.
Она еще раз обвела взглядом статную фигуру Барта, его длинные ноги и мускулистый торс, и подумала, что смешно предлагать ему даже самую просторную из своей одежды.
— Вот видишь, как неудобно, что мы живем не вместе, — ответил он. — Придется мне ехать домой, переодеваться. Да и так бы пришлось. Завтра у меня деловая встреча, а я не в костюме. Может, вы возьмете, что нужно, и со мной поедете?
— У малышей стресс, Барт, — ответила она. — Они еще не полностью оправились от пережитого. Все-таки не каждый день на полном ходу вываливаешься из моторки. Я хочу поскорее уложить их в кроватки и напоить горячим молоком с медом. Как бы они еще и не простыли.
— Не переживай, — попытался утешить ее Барт. — Вода сейчас теплая.
Но то ли испуг, то ли мокрая одежда все-таки сделали свое черное дело. Наутро Томми и Сэмми хлюпали носами, кашляли и канючили. Алрика смерила им температуру — так и есть, почти тридцать восемь.
Она позвонила Мэри и сказала, что не придет на работу. Ей не хотелось все сваливать на Молли, зная по опыту, что первые дни болезни малышам нужно не только лечение, но и ее присутствие.
— Выпей таблеточку, детка, — ворковала добрая няня.
— Не хочу таблетку, хочу мамину сказку, — ныл «детка» и яростно сучил ногами.
