Но я вернулся, проклиная себя за идиотизм и мягкотелость. Прежде всего из-за нее – Тай Наяды. Холодная рациональность рассуждений не спасала. Близость, которая возникла между нами всего после двух дней совместного путешествия, данное мною обещание довезти ее до отшельника разбивали эту надоевшую рациональность в пух и прах. Вдобавок эти болваны прихватили с собой ее сына, этого зеленого восторженного юнца, нахватавшегося чужого жизненного опыта на словах, научившегося рассуждать на манер взрослых, но пока не имевшего реального представления о жизни и ее перипетиях. Но Тай, Тай! Что мне делать с ней? Думая о том, что мне придется ее здесь оставить, я уже испытывал довольно сильное сожаление. Нужно было проститься с ней еще в Неурейе… Угу. И тогда бы я не узнал о том, что она сообщила мне сегодня днем. Проклятие, почему я не нашел себе кого-нибудь из своего мира еще перед этой авантюрой? Когда уже было ясно, что Элеонору не вернуть? Ладно, до Ущербных гор…
До них я эту компанию доведу, Небо тому свидетель. Просто чтобы совесть была спокойна. А после, о чем бы они там ни мечтали, на что бы ни рассчитывали, я умываю руки. Заберу этого беднягу Валигаса – и поминай как звали. А про Тай… постараюсь думать об этом поменьше. Наконец окончательно стемнело. Мы двигались вдоль невысокого, по всей видимости, совсем недавно осыпавшегося каменистого склона, когда я ощутил постороннее присутствие. Без труда вычислил несколько каких-то небольших существ, осторожно крадущихся в зарослях лапника, венчавших этот склон, словно густая шевелюра открытый лоб великана. Намерения этих гостей (или хозяев) по отношению к нам показались мне странными. Никакой угрозы или неприятия. А вот острого любопытства хватало в избытке. И какого-то трудно идентифицируемого желания что-то с нами сотворить. Без летального исхода. Смахивало на обыкновенную шалость.
Но чью?
– Только чертей сейчас не хватало, – проворчала сзади сотница, явно тоже что-то учуяв.
– Чертей? – озадаченно переспросил я.
– Это такие небольшие шустрые твари с зеленым мехом, – пояснила Тай. – Вполне мирные, но любят подшучивать над путниками. Я и не знала, что они здесь водятся.
– Никто не знает, кто здесь водится на самом деле, – довольно мрачно напомнила Онни.
– Не вопрос, – хмыкнул Квин. – Кроме Убийц… теть Онни, нечего руки распускать! У меня затылок не казенный!
– Добавь ему еще от меня, сестричка, – обернувшись, попросила Тай. – Чтоб язык зря не распускал.
– Ну, ма, тебя еще не хватало!
– И в чем выражаются шутки… чертей? – я намеренно не полез за информацией в эмлот. Хотелось немного разрядить напряженную атмосферу живым разговором.
– Да глаза отводят, чтобы в бурелом какой непроходимый завести или в болото, – охотно сообщил Квин, ничуть не испуганный простым подзатыльником. – Но если знаешь, кто воду мутит, уже не собьешься. А нам, магам, – гордо добавил он, – и вовсе ничего сделать не смогут.
– Помолчал бы уж, недоросль, – тут же осадила его тетка.
Я почувствовал, как Квин обижено надулся.
– Ты, правда, сейчас чувствуешь себя нормально? – вдруг спросила Тай с неподдельной заботой. – После того селения… Да еще схватка с Драхубом…
Я кивнул.
Сказать, что после той деревни я чувствовал себя плохо, значит ничего не сказать.
Это состояние продолжалось несколько часов и оставило после себя исключительно тягостное впечатление. Перерасход энергии после «разминирования» марна оказался жуткий. Я будто тонул в темной холодной воде, уже погрузившись с головой, но продолжая бороться за свою жизнь изо всех сил. А потом, словно бы при очередном взмахе рук и резком рывке вверх, взломал лед головой и вынырнул на поверхность. И мир изменился. Я увидел его иным зрением, тем, которое посещает меня нечасто. Мир словно раздался вширь многоцветьем пространственных линий и кривых, я видел только течение энергий – холодные чистые цвета неживой природы и яркое буйство красок живой. И сразу обнаружил частую паутину, обволакивающую мою ауру со всех сторон, отсасывающую жизненную энергию, словно пиявка. Наглядное подтверждение действия местного Закона Равновесия. Следующие несколько мгновений я с яростью обрывал эти нити, пока мне не пришла в голову более толковая идея. После чего я потянулся сквозь эти нити к источнику, откуда они исходили, и принялся перекачивать его в себя, пока не восполнил свои потери. А затем отключился и заблокировал все подходы к себе защитным коконом, предупредив дальнейшие попытки этого Закона Равновесия вывести из равновесия меня.
В общем, наступил перелом. Сработал какой-то «предохранитель», о котором я раньше не подозревал, сработал и показал мне мою проблему. Зрение и слух обострились скачком, приблизив предметы и звуки, раздробив восприятие на четкие оттенки и обертоны. Скан-сеть развернулась сама, словно истомившийся по ранее привычной жизнедеятельности мозг старался наверстать упущенное.
Потому-то я без проблем справился с Драхубом, не испытав ни малейшего сожаления, как в прошлый раз. Я хотел его убить, несмотря на все свои «гуманистические изыски», и я это сделал.
– Маг! – Я немного повысил голос, чтобы Гилсвери, скачущий в самом конце нашего отряда, смог меня расслышать сквозь топот копыт. – Голова с плеч, клинок в сердце – этого достаточно, чтобы предупредить очередное воскресение дал-рокта?
– Нужно было его сжечь, – холодно откликнулся Гилсвери. – Или хотя бы оставить клинок в теле на несколько часов. Лучше – до восхода Светлого Ока.
– Факел в задницу по самое горло, – хмыкнул Лекс, предлагая свой вариант.
Да, жаль, не сообразил сразу. Ведь в тот момент маг огня был у меня под рукой, пусть и полностью обессилевший. Можно было хотя бы дать распоряжения на потом… А Онни не так уж хорошо осведомлена в этих вопросах, раз удар в сердце собственным мечом не убивает Посвященного наверняка… Честно говоря, в подобные воскрешения верилось с трудом, но уже многое, во что верится с трудом, происходило в эти дни на моих глазах – превращение в каруну, например. Интересно, как это произойдет с Драхубом на этот раз? У него что, голова обратно приползет и прирастет? Или возникнет новая за счет общей массы? Любопытный вопросик…
– Сколько у нас времени? – мрачно осведомилась Онни, предвосхищая мой вопрос.
