маг вряд ли такое сотворит, столь совершенную иллюзию… И эта история про влюбленных… недаром так рану разбередила… И Наместник тоже хорош, ни словом не обмолвился, о ком его чужак расспрашивал, а ведь должен был, ведь это ее касается, да еще как… Чертов Наместник, Причастия на него нет… Только в постели ласковый, а как дела касается, так норовит мужику перепоручить, не доверяет женщинам, не верит, что они могут быть способнее мужчин, недоговаривает… доказывать уже устала, что не хуже других, делом доказывать… Впрочем, на этот раз он послал именно ее. А ведь и у самого Наместника имелась боль давняя, тоже когда-то жену потерял, которую любил до беспамятства… Сама Онни не видела, но от стариков слыхать доводилось (не при ее короткой жизни это произошло, ведь Гилсвери уже второй век доживал). Пенетой его суженую звали. Сгинула не где-нибудь, а в Кругу Причастия, понесла ее туда нелегкая правды искать да спасения для мира Хабуса… Да только не принял ее Круг. Отторг и уничтожил, в прах развеял.
С тех пор у Гилсвери только одна любовница была – она, Онни Бельт, чем-то она ему ту, прежнюю, напоминала… Чертова любовь. Сколько судеб она сломала, сколько страданий принесла. И на что ее Создатель придумал? Худшего испытания не вообразишь. У чужака – и то, похоже, те же проблемы. Вот ведь как ответил: «Да. Я и сейчас… еще люблю». А голос – прямо неживой. Лицо враз окаменело, а в глазах – тщательно скрываемая и все-таки прорывающаяся наружу боль, Онни сумела это увидеть, ощутив в тот момент некоторую родственность их душ… и даже испытав к нему что-то вроде сочувствия. Куда ни ткни, кругом сплошные страдания, прописанные людям с Сотворения мира… будто нельзя, не суждено никому прожить жизнь в мире и согласии. Словно висит неугасимое проклятие на всем роде человеческом…
После резкого поворота дорога вынесла их к первой караулке. Онни заметила отделившегося от нее всадника в форме крепостного стражника, пустившегося во всю прыть вперед, и отбросила мысли о личных проблемах до более подходящего времени. Ловкий парнишка этот стражник, сообразительный. Надо будет его перед подвоеводой отметить.
Спустя минуту всадники поравнялись. Онни заметила, как блестят при взгляде на нее глаза молодого караульщика, совсем еще пацана с виду, как дерзко пялится он на ее грудь. Словно кожаного, защищенного стальными поперечными пластинами ксомоха на теле и нет вовсе, а едет она, сотница, голой. Совсем ошалел этот сопляк, что ли, всего десять дней пробыв без женщин? За кого он ее принимает? Может, по зубам пару раз треснуть, чтобы морду отвернул? Стерегущего на него нет, вот что… Или Наместника… Тот ему цвет лица вместе с кожей враз бы поменял за один такой взгляд…
– Да пребудет с тобой Свет, светочтимая сотница Онни! – бодро поприветствовал караульщик взволнованным тенором. – Что заставило тебя в этот час оказаться здесь, никак в Сияющем что случилось?
– Да пребудет… Поменьше вопросов, воин. Амулет с тобой?
– А как же! – Ничуть не обескураженный резким ответом, парнишка с самодовольной улыбкой похлопал по груди, словно и не Наместник вовсе, а сам он сотворил этот горный амулет. – Где ему еще быть!
– Для чего здесь пост? – неожиданно поинтересовался дотоле молчавший засферник. – Мы уже достигли границы макора?
Какая странная речь у чужака, вновь отметила Онни. Заклинание Речи делало понятным общий смысл его слов, но их звучание коробило слух. А еще в этом голосе звучала сила, которой хотелось противиться. Испытанное ею совсем недавно мимолетное родство их душ исчезло, уступив место неприязни. Как-никак именно чужак оказался виновником неприятных воспоминаний, ранящих сердце.
– Ножевое ущелье, чужеземец, – хмуро ответила сотница. – А в караулке – охранные амулеты, чтобы проехать это ущелье.
– Охранные амулеты? От кого? Кстати, я уже называл свое имя в трактире. Никсард, помнишь? Можно Элиот. Первое – родовое, второе – личное.
– Не важно, чужеземец. Проедешь и не заметишь. Забудь.
– Не слишком-то ты вежлива, дружинница.
Онни промолчала. Дробный топот копыт трех дракхов отбивал желание напрягать голосовые связки. Да и зачем стараться для чужака, которому, скорее всего, суждено умереть. И чем меньше она с ним будет общаться, тем спокойнее эту смерть воспримет. И тем быстрее, кстати, забудет про эту штуку у него на виске, после приобщения к которой ее одолевало странное желание попросить ее еще раз – ну не стыдоба ли? Глядишь, так скоро совсем безвольной станет.
Но засферник, не удовлетворившись ее ответом, обернулся к молодому караульщику:
– В караулке кто остался, воин?
Уловив некоторую холодность сотницы по отношению к спутнику, тот пренебрежительно глянул на хальда:
– Напарник. А тебе что с того?
– Не груби, парень. Вернулся бы ты, пока есть время, да предупредил своего напарника об опасности. Дал-рокты на хвосте висят. Не слишком-то вы с ними в дружеских отношениях, не так ли?
Онни вскинулась, осаживая Шалуна на всем скаку, – руки в кожаных перчатках рванули поводья так, что дракх гневно захрипел от боли в ушах. Остальным пришлось последовать ее примеру, и три верховых зверя, шалые после столь внезапной остановки, нервно затанцевали на дороге. Недоверчиво сузив глаза, она уставилась на чужака.
– Откуда знаешь?
– Знаю. И лучше вам поверить.
Сказано было весьма веско. Что-что, а умел чужак заставить прислушаться к своим словам, голос у него был особо поставлен.
Онни внутренне напряглась, расширяя сферу ментального восприятия, – терпеть не могла это упражнение, очень уж тяжко оно ей давалось. И тут же накатило и ударило чувство опасности. Как же это она своим нюхом эрсеркера не учуяла этого раньше? Большой отряд дал-роктов и в самом деле, что называется, висел на хвосте. Не исключено, что с ними был маг, который и помог им так хорошо замаскироваться. Онни сконцентрировала мысленный щуп, уже зная, где искать… Нет, не маг. Просто Посвященный, терх, и, судя по ощущениям, не из самых способных, о чем говорила бледная, как бы притушенная аура командира дал-роктов. Впрочем, возможно, он просто чем-то сильно утомлен, в этом случае аура выглядит примерно так же… Все лучше, чем полный сил боевой маг. Теперь Онни могла назвать
