— Что? — спросил он.
Питер прислонился щекой к шелку халата. Жар ее упругого тела опьянял его.
— Ничего, — вздохнула Анхела. — Поцелуй меня.
Но что-то же она сказала! Слова медленно всплыли в его сознании.
— Ты сказала, что я не Норманн?
Питер слегка отстранился, пытаясь разглядеть в темноте глаза девушки, поблескивающие серебряным отражением уличных фонарей.
— Что?
— Я не это имела в виду.
Бег желания в его крови замедлился, и на смену ему пришли холод и разочарование.
— Скажи мне!
— Я ничего не говорила… — Девушка откинулась назад, стянув халат на груди, и холодный воздух разделил их.
Питер опомнился. О чем она думала? И что делал я сам? Как я только мог снова потерять шанс получить важную информацию только потому, что потерял над собой контроль?
Потеря контроля всегда приводила его к неудаче. Больше провалов Питер просто не выдержит.
Он резко встал и вышел из комнаты, затем спустился на первый этаж, в гостевую ванную, и принял обжигающе холодный душ. Ничего, что я все же не выдержал и поцеловал Анхелу, думал детектив, зато теперь мне точно известно, что она является любовницей подозреваемого, и у нее даже не хватило ума отрицать это. А если они любовники, то, скорее всего, и сообщники. Теперь я смогу справиться со своей слабостью даже тогда, когда она подойдет ко мне совсем близко. Я смогу справиться со своим желанием и буду контролировать свое тело.
Все получится!
7
Простыни были такими холодными, что Анхела не сразу согрелась. Дрожа, она лежала и думала о том, что натворила. Как могло случиться, что я с готовностью упала в объятия мужчины, с которым едва знакома? Неужели период воздержания был таким долгим, что теперь я буду бросаться на первого встречного?
Но как же сладки были его поцелуи! Питер Канингхем не только отличный танцор, он и в поцелуях знает толк. Откуда он так хорошо знает, как прикасаться к женщине, как использовать губы и слова для обольщения? Всего за несколько секунд он достиг большего, чем Мигель за пару лет.
Но было бы ошибкой признаться Питеру, что его поцелуи приносят ей больше наслаждения, чем встречи с тем, кого все прочили ей в мужья. Не говоря уже о Норманне, который навязывался сам. Его прощальный поцелуй в машине обдал Анхелу холодом. «Да, ты не Норманн», вот что она прошептала, ощутив жар поцелуя Питера…
Но все же она вынырнула из омута желания, стоило только Питеру отодвинуться от нее… Хотя Питер мог бы стать ее личным выбором, и это могло стать завершающим шагом к ее освобождению от гнета родных и близких, всех, кто стремился подчинить ее своей воле…
Нет, подумала Анхела, было нечестно использовать его. Хотя, на самом деле, это совсем не выглядело так, будто я его использую… Было так замечательно, но все-таки больше это никогда не повторится.
С этой мыслью Анхела провалилась в тревожный сон.
Когда прозвенел дверной звонок, девушка вздрогнула так, будто у нее над ухом кто-то выстрелил. Сколько времени? О Боже! Уже десять часов утра!
Снова послышался нетерпеливый звонок, и Анхела пулей вылетела из постели. Она быстро натянула джинсы и майку. На возню с лифчиком не было времени. Перепрыгивая через ступеньки, Анхела спустилась по лестнице и услышала звук льющейся воды в гостевой ванной комнате. О нет! Кто бы это ни пришел, придется держать гостя в прихожей, пока Питер не выйдет из ванной и не запрется в ее спальне.
Анхела открыла дверь и выглянула наружу. На крыльце никого не было.
В ванной выключился душ и звякнули кольца откинутой занавески.
— Анхела! — пропел мамин голос. Фернандес уже открыла заднюю дверь и входила в кухню. — Ты дома?
У Анхелы сердце замерло в груди. Она с нескрываемым ужасом смотрела на приближающуюся мать.
— Доброе утро, дорогая! — Фернандес наклонилась и поцеловала дочь в щеку.
— Мама! — Анхела аккуратно обняла ее, стараясь не слишком помять нежно-лимонное платье.
Такие платья подходили шестнадцатилетним худышкам, а вовсе не взрослым женщинам пятидесяти лет. Но маме все равно очень шло.
— Новое платье? Необычный цвет.
— Тебе нравится? Это придумал Пьер. К этому цвету подходят аксессуары лавандового цвета. — Она сделала паузу и внимательно осмотрела Анхелу. — Думаю, у него найдется платье и твоего размера. Нужно будет только походить в тренажерный зал и сбросить пару килограммов.
— Мама, я не буду ходить в зал только ради платья. Кроме того, такой цвет мне не пойдет.
Фернандес в ответ слегка наморщила нос.
— Не стоит так переживать. Я всего лишь имела в виду, что тебе надо подобрать пару новых вещей, — сказала она, бросив взгляд на мятую футболку.
Анхела подавила предательское желание разгладить складки.
— Что, если кто-нибудь придет, а ты в таком виде? Мигель, например. Ты бы не хотела, чтобы он увидел тебя такой, верно?
— Мне абсолютно все равно. Он уже приходил. И вскоре ушел.
— Я не удивлена. Ты так скверно с ним обращаешься!
— Я была воплощенной вежливостью, — ответила Анхела и сделала паузу. В ванной кто-то шумел, или ей послышалось? — В любом случае, я не хочу больше о нем слышать.
Интересно, слышит ли Питер, о чем они тут разговаривают?
— Но почему? Вот он о тебе все время говорит. Мы очень мило побеседовали, когда ты так и не явилась на обед в прошлую пятницу. Честно говоря, мне казалось, что я лучше тебя воспитала.
— Хочешь кофе, мама?
— Не увиливай, Анхела.
— Я не увиливаю, просто предлагаю тебе кофе.
— Нет, благодарю, дорогая. Мне было так стыдно!
— А мне что прикажешь делать? Я не понимаю, почему ты никак не хочешь понять, что мои отношения с Мигелем давно закончены.
— Я не понимаю, почему жизнь с ним показалась тебе такой ужасной. Он богатый, красивый, хорошо с тобой обращался, подарил тебе этот дом, хотя, по-моему, это было не очень умно…
— Извини меня, мама, но за этот дом заплатила я сама!
— Да, но, если бы он не вложил деньги в твое предприятие, у тебя не было бы таких средств. Мигель хочет, чтобы ты вернулась, Анхела. Он сам мне об этом сказал.
Ну почему в меня всегда влюбляются мужчины, которых я терпеть не могу? А нравятся такие, которые целуются как Дон Жуан, но при этом не хотят ничего большего, как переночевать на кушетке в гостиной.
— Он хочет вернуть не меня, мама, а свое представление обо мне.
— Не понимаю, о чем ты. — Фернандес начала раздражатся, но Анхела больше не могла сдерживаться.
— К сожалению, он тоже не понимает. Мигель не представляет, что такое свобода женщины. Но любви без свободы не бывает.
