уверял мисс Фэрли, что не каждый поцелуй всего лишь поцелуй, что есть поцелуи, которые меняют будущее. И вот получилось, что он угодил в собственную ловушку, перехитрил самого себя. Значит, в какой-то момент он допустил ошибку, поэтому теперь… Действительно, что же теперь делать?
До сих пор ему все сходило с рук, и он этим пользовался. Дуэли, интимные связи, азартные игры, знакомства с сомнительными людьми – он не отказывал себе ни в одном из удовольствий, причем каждый раз выходил сухим из воды. Однако он никогда не совершил такой глупости, как сейчас. Азарт и нетерпение толкнули его на столь опрометчивый и ничем не оправданный поступок. И чем больше он, об этом думая, тем больше сожалел о произошедшем.
– Итак, Уинд, что же теперь предпринять?
– Мне очень неприятно говорить тебе это, Рис, но тебе придется как-то уладить дело. Не следует забывать о том, что мисс Фэрли – дочь викария.
Именно такого ответа Рис и ожидал. Да, конечно, следовало уладить дело, – но каким образом? Дать денег викарию Фэрли, чтобы тот забыл обо всем? Но разве такое забудешь? И как быть с остальными?.. Неужели надо платить всем свидетелям происшествия? Но даже если заплатить – все равно ничего не получится. Свидетелей слишком много, и кто-нибудь из них непременно проговорится. А это означает, что он, Рис, погубил репутацию Сабрины Фэрли.
Его губы тронула невеселая улыбка. Почему так произошло? Почему именно ему выпала такая незавидная роль? Незавидная?.. Но ведь можно проявить благородство и навеки связать свою жизнь с жизнью девушки, для которой Лондон и такие города, как Содом и Гоморра, примерно одно и то же.
Конечно, он прекрасно знал, что рано или поздно обязательно женится. Но случилось так, что судьба свела его с девушкой, вовсе не стремившейся выйти за него замуж. Но с другой стороны, она настоящая красавица. К тому же на редкость чувственная, хотя сама об этом даже не подозревает. И, следовательно…
Рис принялся расхаживать по комнате.
– Когда-нибудь каждый из нас женится, – деликатно заметил Уиндем.
– Да, разумеется. И что же это в данной ситуации означает? – Граф остановился, и пристально посмотрела на художника.
Тот медлил с ответом. Наконец выпалил:
– Ты не собираешься жениться на Сабрине?
– Пока не знаю, – пробормотал Рис. Он снова прошелся по комнате. – Полагаю, мне больше подошла бы жена из какого-нибудь аристократического рода. Но если уж случилось то, что случилось… – Он несколько раз вздохнул. – Думаю, у меня есть два выхода. Выход первый: я женюсь на мисс Фэрли, чтобы спасти ее репутацию. Разумеется, она будет жить здесь, в Ла- Монтань, а я – в Лондоне, по крайней мере, большую часть года. Мы сможем жить раздельно, как и подобает аристократической семье. Точно так же живут некоторые известные поэты со своими женами. Я уверен, что Уильям Шекспир прятал жену, не выставлял ее напоказ. Но есть еще один выход.
– Какой же?
– Я могу дать ей денег, чтобы она уехала.
– Уехала? Что ты имеешь в виду?
– Миссионерскую поездку. Вероятно, она предпочтет именно это решение проблемы.
– А твой кузен?.. Поедет ли он вместе с мисс Фэрли? И вообще, какие у него планы?
Рис очень сомневался в том, что у кузена Джеффри имелись какие-то планы на будущее. Но он был почти уверен, что Джеффри не собирался всю свою жизнь оставаться священником. Кузен был весьма высокого мнения о собственной персоне, а такие люди редко становятся священниками.
– Я намерен предложить кузену Джеффри место викария в Бакстед-Хите. Думаю, на какое-то время это его устроит.
– А знаешь, Рис, что меня сегодня позабавило? – неожиданно спросил Уиндем.
– Судя по твоим интонациям, абсолютно все.
– Может быть, не все, но кое-что меня действительно позабавило. Хотя я уверен, что отцу девушки это совсем не понравилось…
– Говори же! О чем ты?.. – Граф пристально взглянул на приятеля.
– Могу поклясться, что она в этот момент стояла на цыпочках, – с ухмылкой ответил художник.
– На цыпочках? – переспросил Рис.
– Совершенно верно. – Уиндем снова ухмыльнулся. – Она старалась облегчить тебе работу, если можно так выразиться.
Рис прекрасно знал, что мисс Фэрли целовалась с ним с величайшей охотой, однако он не снимал с себя вины. Да-да, в любом случае он допустил глупейшую ошибку.
– Но я заметил еще кое-что, – продолжал Уиндем.
– Неужели? Что же еще?
– Твои руки находились чуть ниже ее спины. Рис с удивлением взглянул на художника.
– Разумеется, именно там они и находились. А где же еще должны находиться руки мужчины, когда он целует женщину?
– Рис, если честно, то забавно вовсе не это… Видишь ли, твои руки… – Уиндем хохотнул, но тут же в смущении умолк.
– Черт побери, говори же! – прорычал граф.
– Хорошо, Рис, скажу. Ваше с мисс Фэрли… общение выглядело так, что было совершенно ясно: это происходит уже не в первый раз. Я ведь прав, не так ли?
Рис промолчал; он вдруг понял, что они с Уиндемом, возможно, говорят о его будущей жене, о графине Роуден. Да и что он мог ответить приятелю? Не мог же он рассказать о ночной встрече с мисс Фэрли, а потом заявить, что он ничего подобного не хотел, и все получилось случайно.
Снова отвернувшись к окну, Рис пробормотал:
– Что ж, Уинд, пожелай мне удачи.
Сабрина вылетела из библиотеки, словно выпущенная из арбалета стрела. Стуча каблуками, она побежала в дальний конец коридор, а Мэри тотчас же бросилась следом за ней. Добежав до конца коридора, Сабрина свернула в первую же попавшуюся комнату и, даже не прикрыв за собой дверь, в изнеможении рухнула в кресло, стоявшее у пылающего камина. Прикрыв лицо ладонями, она с вздохом прошептала:
– Ох, что же мне теперь будет?
Минуту спустя, послышались шаги, и тотчас же раздался голос Мэри. Подруга застрекотала как сверчок, пытаясь утешить ее и успокоить.
Снова вздохнув, Сабрина взглянула на нее и с грустной улыбкой пробормотала:
– Как хорошо, что ты о чем-то болтаешь, Мэри… Когда ты говоришь, мне не так тяжело.
– Вот и замечательно! – просияла Мэри. – Не беспокойся, все будет хорошо, вот только… – Она внимательно посмотрела на девушку и прошептала: – Дорогая, как же так получилось?.. Как случилось, что ты… целовалась с Распутником?
– Ну, видишь ли… – Сабрина потупилась. – Мэри, давай лучше не будем говорить об этом.
– Как хочешь, – кивнула Мэри. На языке ее вертелось множество вопросов, какой из них задать – не задавать же все вопросы сразу… Немного подумав, она задала самый главный: – Скажи, Сабрина, ты любишь его?
Девушка с удивлением взглянула на подругу.
– Почему ты об этом спрашиваешь?
– Ну, видишь ли, мне показалось, что вас переполняла страсть, – почти шепотом ответила Мэри. – Или, может быть… Неужели он пытался…
– Мэри, перестань! – закричала Сабрина. – Я не хочу об этом говорить, понимаешь?!
Мэри энергично закивала. Но долго молчать она не умела и почти тотчас же задала следующий вопрос:
– А как все произошло? И вообще, какие у вас с ним отношения?
Сабрина громко застонала и, наклонившись, спрятала лицо в ладонях. Мэри же, наконец, проявила благоразумие и больше не задавала вопросов.
Какое-то время подруги молчали. Внезапно Сабрина подняла голову и с дрожью в голосе проговорила:
– А как же Джеффри?.. Мэри всплеснула руками.
– Ах, бедный Джеффри! – воскликнула она.
Сабрина мысленно улыбнулась; она прекрасно знала, что подруга не способна на искреннее сочувствие. Если же Мэри делала вид, что за кого-то беспокоится, то это означало только одно: ее одолевало любопытство – или просто хотелось поболтать.
– И объясни мне, откуда здесь взялся мой отец? – добавила Сабрина.
– Сначала за ним послала Лиззи. – Мэри снова оживилась. – А через несколько дней его пригласили Колберты для душеспасительной беседы с тяжелобольным отцом, – он, наверное, скоро умрет, хотя вообще-то Бог милостив, так что, может быть, и не умрет. Но никого из священников не было поблизости, ведь никто же из них не знал, что Джеффри будет гостить в Ла-Монтань, верно? А мистер Колберт хорошо знаком с твоим отцом, поэтому его и пригласили.
Мэри на несколько минут умолкла, потом воскликнула:
– О-Боже, Сабрина, какой ужас! Ведь твоя репутация погибла!
Девушка грустно улыбнулась:
– Мэри, неужели ты только сейчас это поняла?
В комнате надолго воцарилось молчание. Мэри отчасти удовлетворила свое любопытство и теперь не знала, о чем говорить. А посоветовать что-либо она не могла, потому что никогда не попадала в такую ситуацию. Чтобы как-то выразить Сабрине свое сочувствие, она присела на кресло рядом с ней и обняла ее за плечи.
Расставшись с Уиндемом, Роуден вызвал к себе невозмутимую миссис Бейли и приказал немедленно найти викария Фэрли и пригласить его для беседы с ним в желтую гостиную.
Переступив порог гостиной, граф сразу же увидел сидевшего в кресле викария. Судя по всему, мистер Фэрли сильно нервничал, хотя старался держаться с достоинством. Взглянув в морщинистое лицо этого человека, Рис почувствовал себя последним негодяем. Приблизившись к викарию, он тихо сказал:
– Полагаю, нам с вами надо серьезно поговорить, мистер Фэрли.
Викарий поднялся на ноги и отвесил графу поклон. Роуден также поклонился, затем оба уселись в кресла. Рис понимал, что должен первым приступить к делу, должен как-то объяснить случившееся, но викарий опередил его.
– Я не знал, что моя дочь находится у вас, – проговорил священник, пытаясь скрыть волнение. – Но леди Мэри сообщила мне об этом, и тогда я… – Фэрли умолк и с
