вещи.
Мэри же вновь застрекотала:
– Что ж, пожалуй, кто-то должен объяснить тебе, в чем будут состоять твои супружеские обязанности в первую брачную ночь. А поскольку сейчас твоей матери нет рядом, то, очевидно, это придется сделать мне. Вкратце я все тебе объясню. Твой муж обязательно придет к тебе ночью. Он должен выполнить супружеский долг и позаботиться о появлении на свет наследника.
Сабрина тотчас поняла, о чем сейчас пойдет речь, и приготовилась внимательно слушать.
– Так вот, все очень просто… Гм… В общем, они ложатся и… – Мэри откашлялась. – Ну, ты знаешь сама. – Последние слова Мэри произнесла с таким видом, как будто объяснила все самым подробнейшим образом.
Сабрина в недоумении смотрела на подругу. Конечно, она имела об этих деталях некоторое представление, поскольку жила в провинции и не раз видела, как происходят случки у собак и как бык покрывает корову. Но все же ей казалось, что в брачную ночь происходит еще что-то очень важное, то, о чем подруга почему-то умалчивает.
Помолчав минуту-другую, Сабрина сказала:
– Знаешь, Мэри, я думаю, что должно быть… что-то еще. Более того, я в этом уверена.
Мэри в изумлении уставилась на подругу. Потом, торжествуя, воскликнула:
– Я так и знала! Он соблазнил и изнасиловал тебя!
– Глупости! Ничего такого не было! – закричала Сабрина.
Мэри внимательно посмотрела на нее, затем кивнула:
– Да, ты права. Действительно, есть еще кое-что…
– Но что именно? Расскажи, – прошептала Сабрина.
– Ну… на самом деле происходит не так уж много, – уклончиво ответила Мэри. – Главное, не бойся, все произойдет очень быстро. Знаешь, пока все это происходит, я даже успеваю мысленно набросать меню обеда на следующий день, – оживившись, продолжала Мэри. – Конечно, я люблю Пола, но не слишком забиваю себе этим голову. И мне кажется, что ему это доставляет больше удовольствия, чем мне. Мы с ним – настоящие друзья. А то, что происходит в постели, – это просто моя обязанность, понимаешь? Кстати, теперь и твоя обязанность. Сабрина недоверчиво смотрела на подругу, та явно что-то недоговаривала. Хотя… Возможно, у разных людей это происходит по-разному. Значит, Мэри вовсе не лукавит. Наверное, у них с Полом все происходит именно так, как она рассказывает. Но ведь Пол не граф Роуден. Граф наверняка знает что-то особенное. И, конечно же, он обладает обширнейшими сведениями об интимной жизни, иначе лондонские светские дамы не бегали бы за ним по пятам, пренебрегая своими женскими добродетелями, и его не окружали бы прекрасные оперные певицы и актрисы – такие, во всяком случае, слухи ходили о Распутнике.
– Мэри, а ты любишь Пола? – неожиданно спросила Сабрина.
Подруга уставилась на нее в недоумении.
– Конечно, люблю. А почему ты спрашиваешь? Сабрине стало неловко за свой вопрос, и она пробормотала:
– Ну… я просто так спросила.
Вскоре Мэри с Полом покинули Ла-Монтань, а вслед за ними уехал и отец Сабрины. На прощание он нежно обнял ее, расцеловал в обе щеки – последнее напоминание о Тинбюри и о прошлой жизни.
Глава 14
«Неужели я женат?» – думал Рис, разглядывая свое отражение в зеркале. Из зеркала на него смотрел все тот же лорд Роуден, в облике которого совершенно ничего не изменилось. Да и в мыслях его ничего не изменилось, во всяком случае, почти ничего. И все же теперь он был совсем другим. Теперь он был женатым человеком. И гости, очевидно, прекрасно это поняли, потому что все они разъехались. Даже Уиндем не остался – поспешно собрал свои вещи и уехал в Лондон в одной карете с Софи.
– Увидимся через два-три дня, дружище, – сказал он на прощание. – И если хочешь… – Он немного помолчал. – Я никому не буду рассказывать о твоей свадьбе, пока ты сам не расскажешь.
И действительно, все его лондонские знакомые ужасно удивились бы, если бы узнали, что он женился. И, конечно же, никто из них не поверил бы, что Распутник, находясь в своем родовом особняке, стоит в нерешительности и раздумывает, идти ли ему в соседнюю комнату к молодой жене. А его нерешительность объяснялась очень просто: ему ни разу в жизни, несмотря на бурно проведенную юность, не приходилось ложиться в постель с девственницей.
Простояв еще какое-то время у зеркала, и выпив несколько бокалов бренди, граф, наконец, решил, что с его стороны было бы глупо уклоняться от исполнения супружеских обязанностей. Прихватив с собой два бокала и графин с бренди, он решительно направился к жене.
Сабрина же тем временем готовилась ко сну – надела свою единственную ночную сорочку, затем, распустив волосы, присела на край кровати. Ей почему-то вдруг вспомнились слова миссис Бейли: экономка говорила, что теперь у нее, как у графини, должна появиться камеристка. Но Сабрине казалась смешной даже мысль о том, что кто-то будет помогать, ей одеваться и раздеваться. И еще миссис Бейли сообщила, что ее гардероб должен в скором времени пополниться – в Ла-Монтань уже вызвали портниху-модистку, приезда которой ожидали со дня на день. Кроме того, граф любезно разрешил супруге поменять все, что ей захочется, в обстановке ее спальни; причем она могла взять в свою комнату любую понравившуюся ей вещь. Но Сабрина не могла бы сказать, что именно ей нравится – она немного терялась среди окружавшей ее роскоши и чувствовала себя в своей новой спальне не очень-то уютно: комната была такая огромная, что больше походила на зал, чем на спальню.
Граф же спал в примыкавших к ее комнате покоях, поэтому мог в любое время к ней войти – именно это ее сейчас смущало более всего. Вспоминая разговор с Мэри о супружеских обязанностях, Сабрина все больше волновалась. «Что же произойдет сегодня вечером?» – спрашивала она себя. К сожалению, она почти ничего не знала о брачных отношениях. Если бы супруга викария Фэрли была жива, то Сабрина, конечно же, посоветовалась бы с ней, но эта женщина уже давно умерла, а Мэри заявила, что между ней и Полом – нежная дружба. Что ж, очень может быть, что подруга говорила правду, однако Сабрина сомневалась, что «дружба» – то самое слово, которое могло бы обозначать их с графом отношения.
Потянувшись к туалетному столику, Сабрина взяла расческу и принялась расчесывать свои чудесные длинные волосы. В камине же потрескивали дрова, распространявшие приятный смолистый запах, и вскоре Сабрина стала привыкать к новой для нее обстановке, даже начала тихонько напевать романс, который любила играть на пианино дома, в Тинбюри.
Внезапно в дверь спальни постучали, и Сабрина замерла с расческой в руке. Повернув голову, она увидела Риса, стоявшего у порога, перед открытой дверью. Интересно, долго ли он так простоял, наблюдая за ней?
Граф был в белоснежной рубашке, расстегнутой на груди, и в брюках. Ни сюртука, ни сапог на нем не было. В руках же он держал два бокала и графин с какой-то темно-золотой жидкостью.
– Добрый вечер, милорд, – пролепетала Сабрина, ужасно смутившись.
Граф снисходительно улыбнулся:
– И вам добрый вечер, графиня. Можно ли к вам присоединиться?
– Вы даже можете спеть со мной дуэтом, – кокетливо ответила Сабрина, пытаясь успокоиться.
Рис усмехнулся, кивнув на свой графин:
– Я слишком много выпил, так что едва ли сумею с вами спеть.
Сабрина улыбнулась:
– Вы немного выпили для смелости?
– Не сказал бы, что немного. Похоже, я изрядно налакался, – проворчал граф.
Воцарилось неловкое молчание. Сабрина попыталась встать, но Рис сказал:
– Нет-нет, останься там, где сидишь. Мне хочется любоваться тобой… сидя на ковре, перед камином. А тебе не хочется выпить? – спросил он неожиданно.
– Право, не знаю… – Она пожала плечами.
– Бренди, конечно, отвратительное… – Он вдруг нахмурился. – Но может быть, все-таки попробуешь?
Граф плеснул в один из бокалов немного бренди и протянул жене. После некоторого колебания Сабрина взяла бокал в руки и поднесла к носу. Запах ей не очень-то понравился, но она все же сделала маленький глоточек. Огненная струя обожгла язык, и у Сабрины перехватило дыхание. Но уже через несколько мгновений она вдруг почувствовала, что почти успокоилась, во всяком случае, она уже не боялась того, что должно было произойти.
«Так вот в чем дело! – мысленно воскликнула Сабрина. – Вот почему он так много выпил. Конечно же, он нервничал – это ясно как день. Но почему?! С какой стати ему волноваться?» И действительно, у графа не было никаких оснований волноваться – ведь он переспал с десятками женщин, причем многие из них весьма изощренны в искусстве любви, взять, к примеру, Софию! Но тогда получается… Ах, наверное, он напился из-за того, что она, Сабрина, не в его вкусе. То есть он опасается, что она может оказаться не в его вкусе.
Рис же посмотрел на нее с улыбкой и спросил:
– Можно расчесать твои волосы? Кажется, я немного помешал, и мне хочется загладить свою вину.
– О-о! – Она густо покраснела. – А впрочем… Почему бы и нет, раз вам этого хочется.
Он снова улыбнулся и, взяв расческу, присел на ковер у нее за спиной. Даже не глядя на графа, Сабрина остро ощущала его присутствие – чувствовала возбуждающий жар его тела, а также запах бренди и табака. Даже если бы они сейчас находились в абсолютной темноте, она бы без труда определила, где именно он сидит.
– Интересно, как это делается? – послышался его шепот.
– Все очень просто, – с улыбкой отозвалась Сабрина. – Вам надо вспомнить, как ваши конюхи расчесывают гривы лошадей.
Граф рассмеялся:
– Никакие лошади не приведут меня в такое трепетное
