приглашает вас отобедать вместе с ним, – сказала она.
Сабрина с удивлением посмотрела на экономку:
– Приглашает отобедать?..
– Совершенно верно, миледи, – ответила миссис Бейли, с невозмутимым видом.
«Быть приглашенной на обед у себя в доме собственным мужем – не очень-то это приятно», – думала Сабрина. Кивнув экономке, она ответила:
– Передайте графу, что я с удовольствием принимаю приглашение.
Перед обедом она переоделась. Искусство мадам Марсо было выше всяческих похвал, и казалось, что глаза Сабрины сверкали как изумруды на фоне чудесного пурпурного платья с приподнятым корсажем и глубоким вырезом, из-за которого соблазнительно выступала ее высокая полная грудь.
Посмотрев на себя в зеркало, Сабрина невольно улыбнулась; она нисколько не сомневалась, что ее уловка не ускользнет от зорких глаз мужа.
– Уиндем как-то обмолвился, что вы с ним, когда воевали, дышали… поэзией войны. Да, кажется, именно так он выразился.
Рис молча посмотрел на жену. Тема была довольно необычная для беседы за обеденным столом, и он не торопился с ответом. Наконец, усмехнувшись, проворчал:
– Уиндем – ужасный болтун и часто говорит глупости.
Взяв нож и вилку, граф принялся разрезать жаркое. И вдруг, выронив вилку, что-то пробурчал себе под нос. Судя по всему, он сильно нервничал.
– Знаешь, я читала твои стихи, – сказала Сабрина, пытаясь замять неловкость.
Рис положил нож и взглянул на жену с лукавой улыбкой.
– Я знаю, Сабрина.
Она посмотрела на него с удивлением и воскликнула:
– Я поняла!.. Ты специально это устроил. Сделал так, чтобы я прочитала твои стихи. Таким образом, ты устроил мне…
Он посмотрел на нее с выражением задумчивости. Потом с улыбкой кивнул:
– Да, пожалуй, можно и так сказать. И знаешь, это было очень легко устроить. Если человек любопытен, то ничего не стоит заманить его в ловушку. – Снова улыбнувшись, он добавил: – Но скажи, тебе понравились мои стихи?
Опустив глаза, Рис снова принялся разрезать жаркое, и у него сейчас был такой вид, словно его совершенно не интересовало ее мнение о его стихах. Но Сабрина догадалась, что муж притворяется. На самом деле он с напряжением ждал ее ответа.
– Да, конечно! – воскликнула она. – Очень понравились. Рис, это необыкновенные стихи. И они как будто… – Она ненадолго умолкла, пытаясь подобрать нужное слово. – Мне кажется, в них скрыта какая-то магия. Хотя, если честно, я не очень-то разбираюсь в поэзии, – закончила Сабрина в некотором смущении.
Муж молчал, но ей показалось, что он доволен ее ответом.
– И я полагаю, ты не совсем понимаешь, как воспринимает твою поэзию читатель, – решилась она добавить, но тут же пожалела о своих словах.
– Конечно, не понимаю, – согласился Рис. – Но в этом нет ничего удивительного. Ведь большинство моих читателей – дамы.
Сабрина вздохнула с облегчением; она опасалась, что мужу не понравится ее последнее замечание. Улыбнувшись, она спросила:
– Ты ведь напишешь еще одну книжку стихов?
Он вдруг нахмурился и с вздохом ответил:
– Знаешь, за несколько месяцев я не написал ни строчки.
Она замерла с вилкой в руке.
– Ни строчки? Но ведь во время нашей первой встречи… Кажется, ты тогда подыскивал рифму для слова «грех».
Он невесело рассмеялся.
– Ничего я не подыскивал. Просто пошутил. Я тогда писал письмо своему поверенному.
Сабрина посмотрела на него с удивлением. Потом сказала первое, что пришло в голову:
– Рис, ты неисправим.
– Конечно, дорогая.
– И никогда не исправишься, – добавила она, потянувшись к кусочку пирога.
Граф снова рассмеялся, но теперь это был веселый смех, явно свидетельствовавший о том, что настроение у него улучшилось. И Сабрина вдруг поняла, что теперь они с Рисом как настоящие муж и жена. Они мирно беседовали за обеденным столом и даже подшучивали друг над другом. А если в разговоре возникали паузы, то это уже нисколько их не смущало, и молчание казалось тягостным.
– Ты еще не нашел портрет матери? – спросила Сабрина, вспомнив про картинную галерею мужа.
– Нет, но продолжаю поиски.
– А у меня есть портрет моей мамы.
– Может, его тоже повесить в галерее? – спросил Рис. Сабрина тихонько вздохнула.
– К сожалению, это всего лишь миниатюра. И это все, что у меня осталось от мамы. Я знаю, что ее зовут Анна – так, во всяком случае, написано на оборотной стороне медальона. И отец считает, что я, наверное, очень на нее похожа.
Рис внезапно изменился в лице – словно его поразила какая-то мысль.
– Мне всегда хотелось увидеться с ней, – продолжала Сабрина. – Но я не знаю, где ее искать. Не знаю даже, жива ли она.
Рис встряхнулся, как бы очнувшись после минутной задумчивости.
– А ты знаешь, как попала к викарию Фэрли? – спросил Рис.
– Однажды ночью меня привезли в его семью. Это произошло незадолго до того, как он перебрался в Тинбюри. Это все, что я помню. Но он сказал, что, скорее всего моя мать умерла. А я почему-то в этом сомневалась.
– А когда это случилось?
– В 1803 году. Это я, конечно же, знаю.
Рис молча кивнул и налил вина себе в бокал. Сделав несколько глотков, он обвел взглядом комнату, потом спросил:
– А что ты помнишь о тех днях?
– Почти ничего, – ответила Сабрина с грустной улыбкой. – Помню, что меня и еще двух маленьких девочек разбудили среди ночи, и мы все расплакались. И я смутно помню какой-то женский голос… какая-то женщина нас успокаивала, но я не уверена, что это была моя мать.
Рис посмотрел на нее с таким выражением, как будто впервые увидел. «Что с ним? – думала Сабрина. – Почему он так смотрит на меня? Ах, наверное, мои слова пробудили у него воспоминания о матери и сестре, которые тоже умерли…».
Решив сменить тему, Сабрина проговорила: – Знаешь, Рис, я заметила, что в Ла-Монтань нет ни одной картины кисти мистера Уиндема? Почему?
Он молчал – словно не слышал вопрос. Потом взглянул на нее с удивлением и пробормотал:
– Неужели не видела? А… конечно. Разумеется, не видела, – добавил он с усмешкой.
– Но говорят, ты приобрел несколько его полотен, – продолжала Сабрина. – Мистер Уиндем не считает себя хорошим художником, но не теряет надежды им стать, потому что ты все время говоришь, что веришь в его талант.
– Видишь ли, Уиндем – мой добрый друг, – ответил Рис, прожевав кусочек мяса.
Внимательно посмотрев на него, Сабрина спросила:
– Выходит, что ты… ты просто помогаешь ему? Приобретаешь картины Уиндема только потому, что хочешь им помочь?
Рис с вздохом кивнул.
– Ты права, дорогая. Только, пожалуйста, никому не рассказывай об этом, – добавил он, почему-то смутившись.
Сабрина просияла.
– Конечно, не скажу, Рис.
После обеда Рис покинул ее – судя по всему, удалился в свой кабинет.
Сабрина же направилась в библиотеку. Но читать ей не хотелось, и она опять взялась за спицы – ведь она еще не успела связать длинный синий шарф, который собиралась подарить мужу. «А Рис, если захочет найти меня, без труда найдет», – сказала она себе.
Увы, муж так и не зашел в библиотеку.
Вернувшись поздно вечером к себе в спальню, Сабрина стала готовиться ко сну. Раздевшись, она начала расчесывать волосы. Вспомнив их с Рисом брачную ночь, погрузилась в мечтания. Втайне она надеялась, что муж все- таки придет к ней. Придет – и опять расчешет ей волосы, а потом все будет так же, как в прошлый раз…
Но время шло, а Рис все не приходил, и Сабрине стало ужасно одиноко и грустно. «Неужели он действительно не придет? – спрашивала она себя. – Неужели уедет завтра утром?»
Сабрина холодела при одной лишь мысли о том, что снова останется одна в этом огромном и чужом для нее доме. Она знала, что будет ужасно тосковать по Рису, но все еще боялась признаться самой себе в том, что любит его.
Наконец волосы были тщательнейшим образом расчесаны, и ей оставалось лишь надеть новую сорочку и лечь в постель. Но и лежа в постели, она все еще надеялась, что муж к ней придет. Минута проходила за минутой, и время тянулось.
– Нет, он не придет, – с вздохом прошептала Сабрина. – Наверное, он считает, что уже выполнил свой супружеский долг.
Она долго ворочалась в постели, пытаясь уснуть. «Такое ощущение… как будто легла спать голодной», – промелькнуло у нее. И она действительно была голодна, но ее голод мог утолить только Рис. Увы, она познала, что такое настоящее счастье, поэтому теперь страдала и мучилась.
Но, в конце концов, она все же заснула.
Он не пошел к Сабрине, однако не знал, почему этого не сделал. Он чувствовал: что-то его удерживает. Но что именно его удерживает? Рис не мог ответить на этот вопрос, хотя и задавал его себе раз за разом. Наконец он улегся в постель, твердо решив, что завтра встанет пораньше и уедет обратно в Лондон. Да, он непременно уедет завтра, чтобы успеть на званый вечер, где должна была выступать очередная литературная знаменитость; причем среди приглашенных был и он, Распутник. Рис понимал, что званый вечер – всего лишь отговорка, и это его раздражало.
Потушив лампу, он пытался заснуть, но сон не шел к нему. Рис не знал, сколько времени прошло, однако в какой-то момент он понял, что заснуть не удастся. И впервые в жизни он не устоял перед искушением.
Проснувшись, Сабрина тут же поняла, что ее разбудил муж, скользнувший к ней под одеяло. Он обнял ее и поцеловал. От него пахло бренди, и этот запах показался ей очень приятным. Она поцеловала его в ответ и попыталась прижаться к нему покрепче. А он, стащив с нее сорочку, принялся ласкать ее и покрывать поцелуями ее шею, плечи, груди…
