И ночами, когда Николас спал в своей кровати рядом с ним, противный внутренний голос не давал ему покоя: «Да, ты отвечаешь за Николаса, но хочешь и ее. Вот почему остаешься. Кого ты обманываешь, болван?»
Он просыпался усталый и несчастный, выползал из скомканных простыней и заставлял себя тащиться сквозь дни, колеблясь между порывами уехать и остаться, гневом и желанием.
И сегодня ничего не изменилось, горько подумал он, сгребая листья в кучу. Николас уехал с кузеном Сары — Баком, и Джейк ни на секунду не мог забыть, что он и Сара остались одни. Он обуздывал свой голод, вымещая злость на граблях и траве.
Сара открыла парадную дверь.
— Что это?
Она подняла пузатый пакет, который нашла на кухонном столе. Джейк вскинул голову и прикрыл глаза от солнца. Она задержала взгляд на его мускулистой груди в тесной футболке, на сильных бедрах в обтягивающих джинсах.
Он прислонил грабли к дубу и направился к ней.
Подарок, — лукаво ухмыльнулся Джейк, и она задышала чаще под его взглядом.
Не надо было этого делать!
Сара скользила пальцами по коричневому бумажному пакету с подарком.
Ты права, не надо было.
Он подошел ближе, окружая ее собой, положил большие ладони на плечи, скользнул по спине, обхватил бедра, заставляя ее дрожать. Она отзывалась на его прикосновения, как камертон.
Так происходило все последние две недели, и она жаждала его прикосновений.
Так зачем ты это сделал?
Она взмахнула пакетом, откинув прядку волос за ухо.
Ммм, так гораздо лучше.
Джейк куснул ее за ухо.
Его прикосновение превратило ее в топленое масло. Если б он был ломтем хлеба, она бы поплыла по нему золотистым расплавленным потоком.
Джейк.
Она подняла к нему губы. Чувствовать его вкус стало для нее таким же необходимым, как дышать. Жаркий мужской вкус возбуждения, говорящий ей, как сильно он хочет ее. Вкус волнующей враждебности.
И все равно она не могла устоять перед жадными поцелуями.
Губы Джейка поглощали ее, сжигали до корочки. Он приподнял ее, притянул к себе. Мужская сила и твердость поддерживали и соблазняли ее. Она отчаянно прижалась сильнее. Ее собственное желание пульсировало, отзываясь на жгучую страсть.
Пакет ударился о ступеньки, покатился со стуком.
Черт.
Джейк осторожно разжал руки, и ее тело заскользило по его телу.
Сара прижала губы к черным волосам, вьющимся над вырезом его белой футболки. Ей так нравился его запах.
Не надо, — пробормотал он, не отпуская ее.
Она нежно подула на черные кудряшки и услышала в ответ биение его сердца.
Почему нет? — прошептала Сара, зная, что надо остановиться, но не находя в себе сил.
Я пытаюсь все сделать правильно. Помоги мне.
Ты все делаешь прекрасно.
Сара спрятала нос в его плечо, повернула голову, прижавшись губами к ключице, легко куснула.
Его дрожь отозвалась в ней.
Хочешь, чтобы я остановилась? — прошептала она.
Проклятье, нет. Да. — Он отшатнулся на мгновение, потом снова притянул ее к себе, прислонясь к двери. Тяжело вздохнул. — Неудивительно, что ухаживание вышло из моды. Слишком сильно действует на нервы.
Сара засмеялась.
Но у тебя стальные нервы, мой герой.
Сара погладила темные круги под карими глазами. Ситуация становилась взрывоопасной, и до сегодняшнего дня она избегала Джейка, как могла.
Ты плохо спишь.
Это ты точно подметила. — Он щелкнул ее по носу. — Ничего. Я выживу. Может быть, — добавил он, когда Сара обвила руками его шею. — Взгляни на мой подарок.
Джейк наклонился и поднял пакет. Его улыбка была нерешительной, словно он удивился подарку так же, как она.
Ты, правда, очень серьезно относишься к этому ухаживанию? — спросила она, срывая бумагу.
Я очень серьезен.
Он поднял голову, заставляя молодую женщину смотреть себе в глаза.
Я знаю.
Да, серьезен, но что-то его мучает. Каждый раз, когда он оказывается рядом, не заметить отчаяния нельзя, и это тревожит ее и не дает полностью подчиниться его власти.
Саре хотелось понимать его так же, как он понимает ее. Одна неделя растянулась в две, и эти недели прорезали новые морщинки на его обветренном лице. Как бы догадаться, что мучает его?
Я знаю, — повторила Сара. Встала на цыпочки и поцеловала Джейка, задержала свои губы на его губах, пытаясь дать ему хоть то успокоение, какое могла. — Теперь посмотрим подарок. Что это?
Она уставилась на яркую банку масляной краски.
У меня есть планы.
Он неловко переступил с ноги на ногу.
Крыльцо. А как насчет качелей? Они покосились.
Вот именно. Я так же чувствую себя рядом с тобой. Кажется, весь проклятый мир перекосился, и я вот-вот сорвусь в бездну.
Эти слова как будто вырвались из самого сердца. Он схватил ее, банка краски покатилась по полу.
Господи!
И вот они уже на качелях. Свернувшись на коленях у Джейка, обняв его, Сара пыталась придумать способ продолжить разговор, начатый два дня назад.
Нам пора забирать Николаса. Ты не возражаешь, что он уехал с Баком?
Ее пальцы подобрались под футболкой Джейка к тому месту на груди, которое он находил таким пленительным у нее.
Нет. Конечно, нет.
Она почувствовала его сдержанность.
Ты жалеешь, что у тебя нет семьи?
Нельзя жалеть о том, чего не знаешь.
Он оттолкнулся от земли, и его бедра задвигались под ней.
Ты так и не узнал, почему твоя мать оставила тебя?
Это не так важно. Я справился.
Он уперся пятками в песок и замедлил движение. Горечь прозвучала в его голосе.
Сколько тебе было лет?
Черт, я не знаю. Может, как Николасу, может, больше.
Понимаю.
Это многое объясняло.
Он хмуро смотрел на нее.
Тут нечего понимать. Я сказал, что это не имеет значения.
Конечно, нет. — Но Сара могла сама представить, что должен был чувствовать шестилетний
