повстречался с ней на коктейле для журналистов. Она на меня даже не обратила внимания. Вы, верно, думаете, я веду себя как мальчишка. Но, если честно, сам я никогда не осмелюсь с ней заговорить, понимаете?.. К тому же она любит другого, а я для нее никто — пустое место. В тот вечер в ложе она тоже на меня ни разу не взглянула.
— Кого же она, по-вашему, любит?
— Кого-нибудь вроде Энтони Хиклса или Майкла Вогэма. Или вроде того невидимки…
— Кертни?
— Да, вот именно… Хотя бы и его. Я же ничего о ней не знаю… Она такая женщина! Такая желанная… И такая недоступная! А Джону почему-то дома не сиделось…
— Мы понимаем, — сказал благородный сыщик, — и просим извинить нас за любопытство.
Спустя несколько мгновений наши друзья-сыщики снова оказались в лабиринте коридоров жилого правительственного дома.
— А он не в лучшей форме, — заметил Форбс.
— Еще один холостяк…
— Может, гомосексуалист?.. Уж больно странная у него любовь к госпоже Ливингстон!
— Может, от душевной простоты… Да и где ее найдешь, настоящую любовь, в наше-то время! Навестим-ка теперь мэтра Куперсмита. Он в нашем списке последний, не считая невидимку Кертни.
И они отправились в сторону Темзы. Адвокат проживал в доме 37 на Гросвенор-роуд, немного не доезжая до переброшенного через реку моста Вокс-холл-бридж. Артур Куперсмит, одетый в сюртук, встретил их довольно холодно. Судя по изысканно стилизованной деревянной обшивке стен, он питал пристрастие к старине. Стену в самой глубине его кабинета украшал огромный гобелен с изображением охотничьей сцены.
— Вы по поводу кончины Джона Ливингстона, как я догадываюсь…
— Точно. Насколько нам известно, произошло убийство, — заметил старший инспектор.
— Господа, хотя я очень занят, однако слушаю вас.
Слово взял сэр Малькольм.
— Уважаемый мэтр, вы, кажется, знаток континентального масонства…
— Некоторым образом… Вы только это и приехали уточнить?
— Не только, а, как говорится, все в целом. Итак, что вы думаете о том шотландском ритуале?
— Самый обычный ритуал, каких много, практиковался во Франции во второй половине восемнадцатого века.
— Так уж необходимо было использовать и передник того времени?
— Нет, но Ливингстону приспичило надеть именно его. Он сам отправился за ним в Великую Ложу и принес его оттуда.
— Вам показалось это излишним?
— Совершенно.
— А участие женщины в роли Вдовы?
— Мне хотелось изучить манускрипт, который обнаружил Вогэм. У нас были только экземпляры перевода, выполненного этим замечательным братом. Вы видели оригинал?
— Нет, — признался сэр Малькольм. — Мы не застали господина Вогэма дома.
— Ну да, он, кажется, в отъезде.
— А куда отправился, не знаете?
— Нет.
— Вернемся, однако, к ритуалу, с вашего позволения. Итак, должна ли в нем участвовать женщина? Это предусмотрено в подобных ритуалах?
— Вовсе нет. Я первый раз об этом узнал. Может, по уставу Мемфис… Меня наводит на такую мысль Исида…
— Понятно. Итак, к участию в ритуале было решено привлечь госпожу Ливингстон. Вы с ней знакомы?
— Не имел чести и, добавлю, счастья, поскольку она очень красивая женщина.
— Зато вы хорошо знали ее супруга.
— Я познакомился с ним благодаря Питеру Шоу.
— Где и когда?
— О, кажется, в баре на Пикадилли два-три года назад. А он познакомил нас с Досточтимым Дином, и тот пригласил нас вступить в его исследовательскую ложу.
— Ливингстону с самого начала была уготована роль Хирама?
— Он на нее очень рассчитывал. Мы с ним даже поспорили. И сейчас я об этом жалею.
— О чем именно вы поспорили, мэтр?
— Да так, вам это не очень интересно. Он уверял, что Хирама надо поразить между тремя светильниками. А я говорил, это нужно сделать возле южной колонны.
— Он тогда уже был в переднике восемнадцатого века?
— Погодите, сейчас вспомню… Нет, кажется, он еще не успел его надеть. В общем, в конце концов я уступил, и его поразили меж трех светильников, как он хотел.
— Свечи тогда горели?
— Мы зажигаем их перед каждой церемонией. В соответствии с континентальными обрядами.
— А в английских ритуалах вы ими не пользуетесь?
— Нет.
— Значит, вам пришлось их покупать.
— Досточтимый Дин сам занимался всеми этими вопросами. Прямо напротив здания Великой Ложи есть магазин масонских принадлежностей. И светильники, должно быть, там заказали ко дню открытия ложи.
— Что означают эти три светильника?
— Силу, Мудрость и Красоту.
— Вы женаты, мэтр Куперсмит?
— И не думал.
— Стало быть, и детей у вас нет.
— Естественно. Ваш вопрос не очень деликатен, вам не кажется, сэр Малькольм?
— Кажется, но это важно.
— Не понимаю почему!
— Уважаемый мэтр, я провожу трудное дознание и действую так, как мне нравится!
— Но не с помощью же бестактности!
Адвокат вышел из себя.
— Еще вопрос, — сказал сэр Малькольм, сделав вид, что не заметил, как побагровело лицо собеседника. — Если бы Ливингстона поразили с южной стороны, как вам того хотелось, его тело потом пришлось бы перенести на середину ложи и положить между светильниками?
— Ничего я не знаю и знать не хочу! — гневно вскричал Артур Куперсмит. — Какая разница, где бы его поразили, тут или там!
— Именно это мне и хотелось узнать… Благодарю вас, — сказал сэр Малькольм. — Идемте, Дуглас. Нам здесь больше нечего делать.
И, надевая шляпу, он направился к выходу из адвокатского кабинета. Однако на пороге вдруг повернулся и спросил:
— Ах, только что вспомнил… А этот господин Джон Кертни? Кто он на самом деле?
Артур Куперсмит сперва онемел от удивления. И потом проговорил:
— Кертни? Он наш брат по ложе.
— В день убийства его с вами не было, — заметил старший инспектор.
— Мы вообще редко его видим.
— Чем он занимается?
— Насколько мне известно, он работает по части международной торговли… Больше ничего сказать не могу. Да и человек он скрытный. Но почему вы о нем спрашиваете?
