облицованном мрамором столе были разложены вещи, найденные рядом с телом. К большому огорчению сэра Малькольма, каждое вещественное доказательство снабдили биркой: ему совсем не понравилось, как обращаются с его книгой — исследованием Уоллиса о лапландцах. Он внимательно осмотрел острогу. И то верно — прекрасный экземпляр. На резной рукоятке просматривался рисунок с изображением танцующих воинов. Острога была покрыта тонким слоем животного жира. Перо, о котором упоминал Даллингтон, было красное, красивой формы, хотя и изрядно помятое. На другом конце остроги торчал крюк. На нем виднелись следы сухой, черной-черной запекшейся крови.
— Кровь очень старая, — заметил сэр Малькольм. — Понятно, это кровь не Кевина.
— Как это? — изумился Дуглас Форбс.
— Не удивлюсь, если это окажется кровь тюленя. Чтобы сохранить острогу в первозданном виде, Даллингтон берег ее и никогда не чистил, если к тому же судить по жирной смазке.
— Острога лежала поверх тела, — пояснил Финдли. — Вот мы и подумали…
— А что сказал на этот счет врач, который констатировал смерть?
— Было очень темно. А у нас с собой был только электрический фонарик… Да и врач, местный старичок, все ворчал, что его-де ни свет, ни заря подняли на ноги, — посетовал Форбс.
— Во всяком случае, совершенно очевидно, Кевина убили не острогой, — заверил всех сэр Малькольм. — Можно взглянуть на фотографии?
Сержант Бэтхем быстренько разложил снимки на столе. Они были сделаны со вспышкой, и от передержки труп на них походил на привидение. Однако положение его различалось довольно четко: он лежал на спине, с широко открытыми глазами. Судя по всему, в жизни убитый был человеком довольно симпатичным. По правую руку от него лежала книга Уоллиса.
— Вы же говорили, книга была у Кевина в руке?
— Он, наверно, уронил ее при падении, — предположил Финдли. — На это четко указывает и положение книги по отношению к пальцам.
— Допустим, — согласился сэр Малькольм. — А острогу, вижу, подсунули ему под пиджак.
— Поэтому мы и решили, что жертву закололи ею прямо в грудь… — оправдывался лейтенант. — Говорю же, тьма там была кромешная, да и…
Сэр Малькольм его прервал:
— Поверх тела видны разбросанные лепестки. И, правда, похоже на какой-то ритуал. Теперь покажите, пожалуйста, что у него было в карманах.
— Слушаюсь, сэр.
Лейтенант извлек из железного шкафа яркий полиэтиленовый мешок для вещественных доказательств, а из него — кожаный бумажник, связку ключей и пластиковую карточку, на которой золотыми буквами было выведено: «Клуб Пимлико», пять монет и носовой платок. В бумажнике лежала тысяча фунтов стерлингов новенькими банкнотами.
— «Пимлико» — игорный дом в Тоттенхеме, — пояснил Финдли. — Мы уже давно приглядываемся к тамошней публике — народ все больше сомнительный, правда, вывести на чистую воду никого не смогли. Официально там играют в рулетку. Владелец — некий Бальдуччи, держим его на заметке. Похоже, связан с сицилийской мафией.
— Бэтхем, проверьте, не проходит ли часом Кевин Адамс по нашей картотеке, — распорядился старший инспектор. — Кто его знает…
Сержант вышел. А сэр Малькольм достал из мешка одежду убитого.
— На пиджаке ни одной дырки, — заметил он. — Сейчас поглядим на рубашку… Странная дыра — на острогу не похоже! Посмотрите на характерные ожоги по краям.
— Правда ваша, сэр… Просто поразительно!
— Теперь пойдем, взглянем на тело, — решительно заявил сэр Малькольм.
Они вошли в лифт и спустились в подвал, где помещался морг. Все стены там были облицованы белой кафельной плиткой. Служащий, отставной старший инспектор по имени Блумсбери, ковылял еле-еле, сутулясь и беспрестанно покашливая.
Выдвинули ящик 27. Появилось тело Кевина Адамса, застывшее навеки. На нем были только трусы. Взгляды присутствующих тут же привлекло характерное отверстие с посиневшими краями. Пуля, выпущенная в упор, пробила грудь на уровне сердца. Смерть, должно быть, наступила мгновенно.
— А вот и рана от вашей остроги! — усмехнувшись, воскликнул сэр Малькольм.
— Ах, ты, какая… какая промашка! — проговорил, запинаясь, Дуглас Форбс. — Еще никогда за все время службы не приходилось мне испытывать такого позора! Да уж, Финдли с тем врачом оплошали! Послушайте, сэр, даже не знаю, достоин ли я прощения…
— Скотланд-Ярду впору покупать хорошие очки… Ну, да будет… Видите царапины на щеках и вон там, на шее?
— Конечно.
— Это следы от ногтей, вне всяких сомнений. Ему поцарапали лицо. Ну что ж, пока довольно и этого. Подождем результатов вскрытия, тогда и узнаем, когда именно у него появились эти царапины. Готов спорить — перед самым выстрелом.
Они оставили Кевина заботам старика Блумсбери, а сами поднялись наверх, куда подошел и сержант Бэтхем, только что вернувшийся из архива.
— По картотеке проходит какой-то Кевин Адамс: два года назад его подозревали в незаконной торговле сигаретами, но не арестовали: семья и близкие похлопотали. А незадолго до того его задержали за ночной дебош и оскорбление полицейского, правда, на другое утро отпустили. У него на карточке стоит красный кружок.
— Что значит «поднадзорный».
— Ну и пройдоха!.. — заключил старший инспектор. — С таким послужным списком, может, он и Даллингтоновскую острогу умыкнул вместе с книгой, дощечкой и рубином?
Сэр Малькольм еще раз осмотрел разложенные на столе вещи, которые были обнаружены в заброшенном доме, и сказал:
— Рубина не было ни у Кевина в карманах, ни на полу в доме тетушки Скво. Куда же он девался? Вот что, Дуглас. Давайте-ка наведаемся в полицейский участок на Кенсингтон- роуд.
Такой поворот событий вконец доконал старшего инспектора. Он предпочел больше ни о чем не спрашивать и безропотно последовал за своим именитым другом, как старый верный пес.
Глава 9
В полицейском участке на Кенсингтон-роуд еще не приняли к исполнению новые указания министерства, поэтому там все оставалось по старинке, и сэру Малькольму Айвори это понравилось. Старший инспектор показал свое удостоверение. Дневальный тотчас же кликнул дежурного лейтенанта, и тот, оказавшись лицом к лицу со старшим офицером Скотланд-Ярда, растерялся, не зная, чем помочь двум нежданным посетителям.
— Лейтенант, — начал Форбс, — вы были здесь сегодня утром, когда какой-то бродяга заявил, что обнаружил тело в доме тридцать два на Клейтон-стрит?
— Нет, сэр, но у меня тут есть учетная книга.
— Можно взглянуть?
— Конечно, конечно…
Молодой офицер зашел в соседнюю комнату и вскоре вернулся с раскрытой книгой. Найдя в ней то, что искал, он сказал:
— Читаю: «В пять тридцать сержант Эшли принял заявление от некоего Кромптона по кличке Шаромыга, без определенного места жительства, состоящего у нас на учете, который сообщил, что в поисках ночлега проник под утро в нежилой дом номер 32 на Клейтон-стрит и обнаружил там неподвижное тело, вероятно мертвое, неизвестного гражданина. Прибыв на место с полицейским первого класса Стилом, мы действительно установили наличие трупа в странной обстановке, учитывая тот факт, что вокруг него находились предметы, необычные для данного заброшенного места, а убийство, очевидно, было совершено с помощью своеобразного прута, который лежал на груди убитого. Согласно указанию № 327, мы позвонили в Скотланд-Ярд и связались с дежурным лейтенантом Финдли, который сообщил, что скоро к нам прибудут представители его ведомства. А пока, согласно указанию № 28, мы оставили в доме 32 на Клейтон-стрит наряд в составе двух полицейских».
— Прекрасно, — сказал сэр Малькольм. — Будьте любезны, отыщите этого Шаромыгу и доставьте как можно скорее к профессору Даллингтону — в дом триста семьдесят девять на Кенсингтон-Парк-роуд, там мы его и допросим. И еще посмотрите, пожалуйста, в своей книге, нет ли там заявления от того же Мартина Даллингтона по поводу кражи различных предметов из его дома.
Лейтенант перелистал несколько страниц и после недолгих поисков спросил:
— Вы точно знаете, что тот человек заявлял о краже на этой неделе? Сами посмотрите… Я не вижу ни одной записи…
Сэр Малькольм проверил слова офицера. За октябрь месяц от Даллингтона не поступало и не было зарегистрировано никаких жалоб.
— Может, его заявление просто забыли занести в учетную книгу? — спросил Форбс.
Лейтенант снова ушел в соседнюю комнату, принес пачку бумаг и принялся внимательно их просматривать. В пачке лежали протоколы допросов за последние две недели.
— Нет. Такое заявление у нас не регистрировали. Может, в участке Элефант-энд-Касла?..
— Позвоните им, — велел старший инспектор. Мартин Даллингтон и туда не заявлял о краже.
— Вот видите, — заметил Дуглас Форбс, когда они вышли из участка, — ваш одноклубник не так уж чист, как вы думали…
Сэр Малькольм счел благоразумным промолчать, но, когда старший инспектор, заметив итальянский бар, предложил зайти туда и перекусить, благородный сыщик, не замедляя шага, сказал:
— Дорогой мой, давайте лучше как следует пообедаем вечером. Долг зовет нас как можно скорее повидать того, кого вы столь любезно окрестили моим одноклубником. Если он нас обманул, значит, надо немедленно надрать ему уши, верно?
— Может, он умышленно разыграл кражу? Но зачем?..
Вернувшись в дом Даллингтона, они столкнулись со старушкой экономкой, и та подавленным от страха голосом сказала:
— Ах, джентльмены, джентльмены! Госпожа Адамс чуть не кинулась с четвертого этажа! Бедняжка вроде как совсем потеряла рассудок. Смерть сына вконец ее доконала!
Сэр Малькольм вместе со старшим инспектором бросились на лестницу. На площадке второго этажа они встретили Элис: она была сильно взволнована, дрожала всем телом. И все твердила:
— Ужас! Какой ужас!
С третьего этажа бегом спускался мэтр Дервантер:
— Врача! Надо вызвать врача! Эмме нужен укол. Скорее!
Элис словно очнулась. Взяла себя в руки и решительно устремилась на первый этаж, к телефону.
— Эмма хотела покончить с собой, — утирая лоб, выпалил нотариус. — Слава Богу, Мартин был рядом. И удержал. Она уже шагнула за перила балкона. И кричала: «Хочу умереть! Смерти хочу!» Взгляд блуждающий, безумный. Только и твердила не своим голосом: «Кевин, Кевин». Жуткое зрелище.
Элис вернулась на второй этаж:
— Врач скоро будет. Слишком большое горе для матери. А вы-то, полицейские, что скажете? Нашли что-нибудь?
