— Где кнопка пуска? Ладно, неважно. Я ее найду.
Он направил его вверх, пытаясь перехватить летевший на полном ходу корабль.
— Дайте максимальную мощность! — крикнул он Коре. — Полную мощность!
Он тщательно прицелился, и луч света толщиной с карандаш вырвался из лазера и затрепетал.
— Лазер вышел из строя, Грант, — сказала Кора.
— Ну, тогда подержите его. Я думаю, что все-таки попал в «Протерус».
Было трудно определить, действительно ли это так. Тусклое освещение не позволяло ясно рассмотреть происходящее.
— Я думаю, вы ударили по рулю, — сказал Оуэнс. — Вы убили мой корабль.
Его щеки под маской вдруг стали влажными.
— Куда бы вы ни попали, — сказал Дьювал, — корабль стал явно плохо управляемым.
Действительно, «Протерус» заносило из стороны в сторону. Его прожекторы вспыхивали то вверху, то внизу, описывая широкую дугу.
Корабль снизился, грохнулся на стенку артерии, пролетев мимо нерва, что вызвало общий вздох облегчения, и устремился в лес дендритов, цепляясь за них, обламывая и снова цепляясь, пока не упал там грудой металла, запутавшегося в толстых гладких волокнах.
— Он не попал в нерв! — воскликнула Кора.
— Он причинил достаточно повреждений, — проворчал Дьювал. — Из-за этого может образоваться новый тромб. А, может быть, и нет. Я надеюсь, что нет. В любом случае белые кровяные тельца сейчас будут здесь. Нам лучше уйти.
— Куда? — спросил Оуэнс.
— Если мы выйдем по оптическому нерву, мы доберемся до глаза через минуту и даже меньше. Следуйте за мной.
— Мы не можем оставить корабль, — сказал Грант. — Он ведь деминиатюризируется.
— Но мы не можем его взять с собой, — ответил Дьювал. — У нас нет иного выбора, как попытаться спасти свою жизнь.
— Мы, наверное можем что-то сделать, — настаивал Грант. — Сколько времени у нас осталось?
— Нисколько! — выразительно произнес Дьювал. — Я полагаю, что мы уже начали деминиатюризироваться. Через минуту мы увеличимся настолько, что привлечем внимание белых кровяных телец.
— Деминиатюризируемся? Сейчас? Я этого не чувствую.
— Вы и не должны чувствовать. Но все окружающее стало немного меньше, чем было. Пошли.
Дьювал бросил быстрый взгляд вокруг, чтобы сориентироваться.
— Следуйте за мной, — повторил он.
Он пошел прочь. За ним последовали Кора и Оуэнс, а за ними, после некоторого колебания и Грант.
Он проиграл. Проанализировав все, он пришел к выводу: он проиграл потому, что, не будучи окончательно уверенным в том, что Мичелз враг, из-за некоторых сомнительных аргументов он был нерешительным.
Он подумал с горечью, что прошляпил это дело, как осел, непригодный для своей работы.
— Но они не двигаются! — в бешенстве закричал Картер. — Они стоят там, у тромба. Почему?
На отметчике времени была цифра один.
— Слишком поздно. Они уже не успеют выйти, — сказал Рейд.
Пришло сообщение от техника, следившего за электроэнцефалографом.
— Сэр, данные электроэнцефалограммы показывают, что функционирование мозга Бенеша восстановлено до нормального уровня.
— Значит, операция прошла успешно! — завершил Картер. — Почему же они стоят там?
— Мы не можем этого узнать.
Отметчик времени передвинулся на ноль, и раздался громкий тревожный сигнал. Его пронзительный звук наполнил комнату, словно колокол судьбы, и не прекращался.
Рейд повысил голос, чтобы его было слышно.
— Нам нужно извлечь из оттуда.
— Это убьет Бенеша.
— Если мы их не извлечем, это тоже убьет Бенеша.
— Если кто-то находится вне корабля — сказал Картер, — мы не сможем извлечь его.
Рейд пожал плечами.
— Мы не можем ничем помочь. Или они станут добычей белых кровяных телец, или деминиатюризируются в целости и сохранности.
— Но Бенеш умрет!
Рейд наклонился к Картеру и прорычал:
— С этим ничего нельзя сделать! Бенеш мертв! Вы хотите бессмысленно рисковать жизнью еще пятерых человек!
Картер, казалось, весь сжался.
— Отдавайте распоряжение, — сказал он.
Рейд подошел к микрофону.
— Извлеките «Протерус», — сказал он тихо.
Затем он подошел к окну и стал смотреть в операционную.
Мичелз был в полубессознательном состоянии, когда «Протерус» остановился в дендритах. Неожиданное изменение курса после вспышки лазера
— это должен был быть лазер — с большой силой швырнуло его на пульт. Его правая рука отзывалась сплошной болью. Она, вероятно, была сломана.
Он пытался осмотреться, борясь с наплывавшим от страшной боли туманом. В корме корабля была огромная пробоина, и вязкая кровяная плазма пузырем выдувалась внутрь, удерживаемая частично давлением миниатюризированного воздуха, частично собственным поверхностным натяжением.
Воздуха, который у него оставался, хватит ему на минуту или две перед деминиатюризацией. Как раз тогда, когда он смотрел на дендриты, ему почудилось в затуманенном сознании, что их толстые канаты слегка сузились. Они не могли в действительности сжаться, значит, он начал увеличиваться — вначале очень медленно.
Когда он будет нормального размера, о его руке позаботятся. Остальные будут убиты белыми кровяными тельцами, с ними будет покончено. Он скажет что — нибудь, что объяснит поломку корабля, и в любом случае Бенеш будет мертв. И с ним умрет неограниченная миниатюризация.
И будет мир…
Пока он рассматривал дендриты, его тело осталось безвольно распростертым на пульте управления. Может ли он двигаться? Или он парализован? Не сломан ли у него, кроме руки, и позвоночник?
Он тупо перебирал имевшиеся возможности.
Его сознание ускользало. Вдруг дендриты начали обволакиваться молочным туманом.
Молочный туман?
Белые кровяные тельца!
Конечно, это были белые кровяные тельца.
Корабль был больше находившихся в плазме людей, и именно корабль находился в месте повреждения. И корабль в первую очередь должен был привлечь внимание белых кровяных телец.
Иллюминатор «Протеруса» покрылся искрящимся молоком. Молоко захватило плазму в пробоине и пыталось прорваться сквозь барьер поверхностного натяжения.
Оболочка «Протеруса», хрупкая из-за составляющих ее миниатюризированных атомов, была сжата
