называется по-умному? Когнитивный диссонанс, дай бог памяти.
А потом вдруг позвонил Алекс…
29. Разговор на кухне
Дома ничего не изменилось, будто я и не исчезал на полгода. Даже пыли не накопилось – спасибо Стелле, респект ей и глубокое почтение.
Когда первая эйфория после возвращения постепенно пошла на убыль, я почувствовал какой-то вакуум в душе. Скоро это перешло во что-то похожее на хандру. А как-то утром, когда мы поедали немудрящий завтрак, на меня вдруг накатил неожиданно сильный приступ уныния. Еще со вчера мы думали, с перерывами, что делать дальше, и как мне теперь жить с полученным грузом. Задача казалась сложной. У меня не было работы, следовательно – личных средств к существованию, что угнетало еще больше.
Напротив сидела Стелла, и о чем-то эмоционально мне рассказывала. Слушая в пол-уха свою подругу, я вдруг подумал, что еще не так давно никогда не поверил бы, что, вернувшись домой, почти сразу впаду в серую депрессию. Смена климата, деятельности и образа жизни плохо сказалась на моем самочувствии.
Наконец я осознал, что уже скучаю по маяку. Как такое вообще возможно?
Обычно считается, что если мужчина с женщиной (парень с девушкой) может дружить, то как-то не по-настоящему и без всякого секса. А вот если секс был – то все, дружбе конец. Почему? Поговорка даже такая есть – «лучше хорошая дружба, чем плохой секс». Причем вариантов у поговорки несколько, в зависимости от цензурности слов и резкости смысла. Но идея понятна, да? Так вот, почему, после секса дружба обязательно должна заканчиваться? Что мешает продолжению дружбы? На самом-то деле вопрос не такой уж и глупый. Действительно – вот дружишь с каким-то человеком, дружишь, а иногда и спишь с ним. Спишь – как понимаете, не в смысле совместного сна, а в смысле совершения полового акта. Казалось бы – чего лучше? Ан нет! Во-первых, такие отношения дружбой уже как бы и не считаются, а называются «связью». Во-вторых, кто-то из двоих сразу же оказывается в зависимом положении. И дело вовсе не в латентных садистски-мазохистских наклонностях, а просто так выходит по жизни. Вот дружба и заменяется чем-то иным. Когда первая эйфория проходит, секс с этим человеком приедается, то ничего не остается, кроме воспоминаний. Иногда – приятных, иногда не очень, а зачастую и просто гадостных. А дружба – она тоже не вечна. Постепенно дружба истаивает как снег весной, и сам уже не заметил, как друг превратился в простую старинную приятельницу, о прошлом которой очень много знаешь, только вот знания эти никому нафиг не нужны.
Наша со Стеллой тривиальная «связь» постепенно перешла в дружбу, приправленную сексом. Ходят слухи, что мы неплохо смотримся вместе. Тут сработало мое отсутствие, недавнее сидение на маяке, и длинные ночные разговоры по Скайпу. После возвращения с маяка, я просто не мог наслушаться ее живым голосом, кроме того, у меня получалось заинтересованно слушать ее рассказы, живо реагируя на них. Обычно она повествовала о своих многочисленных подругах – разговоры на тему работы чаще всего оставались табу. Часть подруг проявилась во время моего отсутствия, и я их просто не знал.
– …Когда я с подругой ездила на Хеллоувинскую тусовку, – рассказывала Стелла, – произошел реальный прикол. Захожу в вагон метро, сажусь. Я вся из себя такая классная – в сиреневых колготках, сиреневых теплых гетрах, шортах, на голове – синие дреды, в ушах – звенящие серебряные серёжки, вокруг шеи – огромный черный шарф, которым я укутываюсь аж до носа, ну, ты его знаешь. Веселая картинка, но ничего такого блуднического или шлюшнического на мне не надето. Ну, может, шорты коротковаты и всё. Сижу. Вижу, что передо мной расположился дядя. То ли хасид, то ли кто-то похожий. Прикинь: мужик с длинной лопатообразной бородой и в черной шляпе с широкими полями, а читает какую-то книжку со странным шрифтом. Что-то вроде трости в руке держит. Я сижу и его разглядываю. Тут он поднимает глаза и замечает меня. Боже, каких только эмоций от вида меня я тогда не увидела! Тут было всё: и удивление, и страх, и интерес, и злоба. Пялился он на меня до самой своей станции, возникло ощущение, что он читает мои мысли. Кошмар! Как будто увидел, блин, над моей головой инфернальную воронку. Но самое интересное случилось, когда он встал и пошел к выходу на своей станции. Он встаёт и я понимаю, что это не трость в его руках, а огромный такой топор! Большой, полукруглый топор. Я в шоке, а мужик всё так же продолжал пялится на меня с этим топором. Пока не вышел он на своей станции, я никак не могла успокоиться. Что за персонаж? Но это был явно не костюм для Хеллоувина.
– Да, прикольный дядя, наверное, – задумчиво сказал я. – Испугалась его? Нет?
– Не то слово! Ты б его только увидел, сам бы испугался!..
Мы сидели у меня на кухне и ели пиццу и о чем-то болтали. Пицца оказалась с грибами, вполне ничего, но, на мой взгляд, излишне острая. Никогда не увлекался перцем. Я уже закончил рассказ о своих приключениях на маяке. Не знаю, поверила ли мне Стелла? Похоже, все-таки если и поверила, то лишь с многочисленными невысказанными оговорками.
– …тусовка уже совсем не та. У всех свой круг общения, друзья-знакомые, и свободных мест нет, так сказать, – продолжала тем временем Стелла, пока я смотрел во двор через кухонное окно. – Я вот всегда хочу найти новых знакомых или друзей. Не вижу в этом ничего криминального. Но опять-таки, ощущение, что людей с подобными мыслями нет. Может – я психически больна, но никто этого пока не замечает? Знаешь, однажды я как-то задумалась об иерархии приоритетов, выявленных в порядке телефонных номеров вызова наших экстренных служб: сначала сохранность имущества – «ноль-один», затем социальный покой и правопорядок – «ноль-два» и уже третьим номером здоровье людей – «ноль-три». Забавно, прикинь? Имущество – на первом месте!
Я глянул в окно. За время моего отсутствия во дворе мало что стало другим. Открылся магазин, листва на немногочисленных деревьях стала редкой и осенней, а октябрьская погода вполне соответствовала настроению.
– …Пока тебя не было, я летом выкинула весь свой плюшевый зоопарк, подаренный моими бывшими мужиками, в подтверждении отсутствия у них вкуса и наличии жадности. Остался только мой неприкосновенный мишка. А сейчас вдруг страшно захотелось снова много разных зверей.
– Лучше бы не выбросила, а отдала в ближайший детсад или детдом, – провочал я. – Ума не хватило?
– Это риторический вопрос? Я отдала большие и красивые дочке моей подруги, а остальные положила в подъезде. Кто-то забрал.
– О, был неправ, извини.
– Ничего, всё нормально.
Стелла все-таки обиделась, и замолчала. В какой-то момент, как мне показалось, темы иссякли, и повисшая пауза будет теперь всегда.
– Слушай, – вдруг сказал я, когда молчание начало утомлять, – что тут без меня происходило? Наверняка кроме твоих тусовок здесь было что-то важное, пока меня не было.
– Тут много чего происходило. Ты вообще-то что имеешь в виду?
– Только то, что касается лично тебя или меня. Но про себя, я вроде бы, и так все знаю.
– А… Ну… Тебя искали, звонили всякие… А меня дергали по разным пустяками и сложным личным проблемам.
– Каким проблемам? Приглашали в клуб на Хеллоуин?
– Не только. Тебе правда интересно? – я кивнул. – Тогда слушай. Подруга с мужем попали в аварию на скорости более ста километров в час. Машина в ноль, причем машина новая. Там почему-то потерялось управление и создалось такое впечатление, что задние колеса вышли вперед. Ну, короче, их крутило и било о разделительное заграждение посреди трассы. Еще повезло, что разделитель был, иначе бы на встречку вынесло. После того как они выбрались из машины, она позвонила своему отцу домой и сказала, что не волнуйся, мол, мы в аварию попали, но все живы и здоровы. А когда потом приехали домой, оказалось, что отец умер от инфаркта – так перенервничал из-за аварии. А еще потом страховая компания на них наезжала, что они специально себе аварию подстроили, чтобы страховку получить. Совсем эти страховщики охренели, они что думают – людям жить надоело?
