18. Вербовка
…Однажды, вернувшись домой с работы в конце дня, я увидел на своей кухне постороннего мужика. Ольга в ту пору была в командировке, и я никого не ждал. Сигнализация оказалась в рабочем состоянии, милиция не приехала, замки находились в полном порядке.
— Называйте меня Николай Сергеевич, — вместо приветствия сказал незнакомец. Только не нервничайте, прошу вас. Я не вор, не бандит и не грабитель. Совсем даже наоборот. И мне так показалось, что разговор на кухне будет наиболее оптимальным решением.
— Наиболее оптимальное решение не бывает, — невольно пробормотал я. — Это ошибка.
— Что простите? А, ну, да, конечно. — Хотите пива? Вы же «Гиннесс» предпочитаете, я не ошибся? Специально для вас разорился на пару бутылок. Цените!
Прежде, чем говорить о главном, мне было предложено посидеть и расслабиться. Наверное, это один из методов в работе спецслужб, не знаю. Я не сомневался, что этот мужик «из органов», хоть он и не назвал должность и место службы. Есть в этих людях нечто, что работает не хуже удостоверения.
Я промолчал и не сказал Николаю Сергеевичу, что принесенные им бутылки — это не совсем тот «Гиннесс». Вернее — совсем не тот «Гиннесс». Я не стал говорить о некорректности сравнения бутылочного «Гиннесса» петербургского производства и сухого темного «Гиннесса» ирландского производства. Было не до того. Предо мной сидел неприметный с виду человек с самой, что называется, заурядной внешностью. Таких людей мы встречаем постоянно, и никогда не запоминаем их лиц. Вероятно, подобный эффект достигается многолетней упорной тренировкой, возможно — это сама служба оказывает неизгладимое воздействие на личность, а может быть только таких людей берут на данную работу. Черт их всех разберет. Боюсь, что все подобные выражения стали устоявшимся штампом для многочисленной шпионской литературы, но раз уж я условился говорить только правду, то другого выхода сейчас у меня просто нет.
Я окрестил его про себя «гебистом». Он оказался очень интересным собеседником. Мы обсудили обстановку в стране и за рубежом, кризис, падение курса национальной валюты и проблемы с выездом за границу. Мы разговаривали уже сравнительно долго, и, к моему немалому удивлению, первоначальная неприязнь к собеседнику стала постепенно куда-то улетучиваться и исчезать. Возможно, сказалось выпитое пиво, а может, я так легко поддаюсь убеждению. Не знаю.
— …Итак Алекс, — Николай Сергеевич вдруг перешел непосредственно к делу, — у вас сейчас всего два варианта поведения. Или мы работаем вместе, вы получаете надежную «крышу» в лице нашей конторы, или отказываетесь…
— Все так просто? — с элементом сарказма спросил я.
— Просто. Но есть, как говорится, один маленький нюанс. В случае отказа, вы можете столкнуться с повышенным вниманием государства к собственной личности. Тут сразу появятся вопросы к некоторым аспектам вашей жизни, каждый из которых вполне тянет на статью. К персональным доходам и налогам с них; к личной деятельности в той фирме, где вы настоящий момент работаете; к недекларированному счету в «Royal Bank of Canada»; к вашему участию в антигосударственной акции этих безумных экологов. Про ваши книжки я уж и не говорю — вполне пройдут как пропаганда наркотиков. Поверьте, я не угрожаю, даже в мыслях подобного нет, просто в случае возникшей неприятности, вас никто не сможет защитить. Ни адвокаты, ни правозащитники, ни Страсбургский суд.
Тем временем совсем стемнело, и небо за окном приобрело характерный для Москвы грязно-розовый цвет, как это всегда случается у нас пасмурной ночью. Но свет мы не включили — я не хотел, а моего собеседника такой полумрак, судя по всему, вполне устраивал.
— Вы же умный человек, — как неразумному студенту-первокурснику продолжал втолковывать прописные истины Николай Сергеевич. — Так что я вам тут буду рассказывать банальные вещи, которые и так должны быть вам прекрасно известны? Впрочем — извольте, раз уж вы так настаиваете… Представьте, что мы сравним наше государство с живым организмом, тогда получится хорошая аналогия…
— С больным организмом. Уже представил.
— С не совсем здоровым, я согласен. Так тем более важно укреплять его иммунитет! И вот, если провести предложенное мною сравнение, то наша Служба — это иммунная система организма, и как в нашей с вами собственной системе иммунитета, здесь существуют свои антитела, и иммунные клетки. Наша внутренняя служба безопасности управляет сотнями регуляторных механизмов, является, по-видимому, самой сложной системой организма. Все живые существа находятся в постоянном взаимодействии с окружающим их миром, который, однако, содержит не только все необходимое для жизни, но и различные яды, возбудители заболеваний, чужеродные организмы. По признаку распознавания инородных тел биологического и не только биологического происхождения иммунитет делится на неспецифический и специфический. Первый занимается распознаванием и обезвреживанием инородных тел без учета их индивидуальности. Например — фагоциты и макрофаги пожирают и разрушают любые чужеродные тела. Специфический иммунитет более совершенный механизм защиты организма от биологической агрессии. Именно эта система несет ответственность за опознание и обезвреживание опасных чужеродных клеток и веществ. Эту работу ведут В и Т-лимфоциты. Первые отвечают за гуморальный, а вторые — за клеточный иммунитет. Иммуноциты, они же В-лимфоциты, вырабатывают антитела, способные поражать чужеродные тела на любой дистанции от лимфоцита. Т-лимфоциты, преимущественно особые клетки Т-киллеры — убийцы чужеродных клеток. Именно они ликвидируют раковые клетки, которые всегда появляется в наших организмах из своих же собственных. Ранее законопослушных. Таким образом, предохранять организм от внешних и внутренних агрессоров и врагов иммунная система может двумя основными путями — распознаванием и разрушением чужеродных молекул и клеток. Но если в каком-либо звене этой системы происходит сбой, организм становится подвержен любой болезни.
Судя по всему, мой вечерний незваный гость хорошо подготовился. Или это его постоянная профессиональная форма? Тогда — респект ему и уважуха.
— Значит, мне предлагается стать Т-киллером? Одним из? Или фагоцитом?
— Вы будете не один, вас будут прикрывать наши люди, — скупо пояснил Николай Сергеевич.
— Но иммунная система сама может дать сбой или заболеть, — как можно более мягким тоном напомнил я. — Тогда развиваются аутоиммунные болезни и прочие плохо излечимые недуги. Анафилаксия, СПИД, онкология… Лейкемия, наконец. Как с этим-то быть?
Николай Сергеевич болезненно поморщился, как если бы у него резко заныл зуб.
— Я ожидал подобного вопроса. Что я могу сказать? Только то, что мы сейчас не подвержены подобным хворям. Со времен тридцатых годов прошло немало времени. Скажу без ложной скромности, что если во многих других государственных структурах в той или иной степени развита коррупция, то в нашей Службе такого просто нет. Однако наша задача, при любой ситуации, не допустить гибели общего организма, а для этого надо постоянно и много работать. Если честно, то я вообще не понимаю ваших сомнений. В наших структурах трудятся специалисты всех дисциплин и наук, у них интересная важная и хорошо оплачиваемая работа. Нам нужны профессионалы во всех областях знания и человеческой деятельности. Поступив к нам, вы получаете хороший и стабильный заработок, неплохие перспективы на будущее, а главное — хорошую защиту в нашем лице. Люди рвутся к нам, и мы отбираем лучших из лучших, а вы пытаетесь отказываться.
— Николай Сергеевич, ну зачем вам именно я? Я же не супермен, не чемпион по биатлону, не призер по каратэ. Я не умею стрелять навскидку, подкладывать бомбы, гонять на мотоцикле, не могу гипнотизировать взглядом и вскрывать сейфы…
— Какое же у вас превратное представление о нашей работе. Фильмов про Леху Николаева насмотрелись? Все это не потребуется. Вы вообще никого не станете убивать, вы просто поможете личностям, попавшим в безвыходное положение, получить возможность существовать дальше.
— Из чистого альтруизма и человеколюбия? — с долей иронии осведомился я. Что мне еще оставалось?
— Не совсем, — усмехнулся мой собеседник. — Хотя альтруизм и человеколюбие, вполне позитивные явления, и очень приветствуются в нашей работе.
