Уже стемнело, когда в комнату Блейда без стука вошел Норрис. Кое-какие привычки, к примеру — ту же бесцеремонность, — он, вероятно, готовился унести в могилу. Норрис придвинул тяжелое кресло к кровати, на которой возлежал гость, пуская в воздух сизый кольца сигарного дыма. Генерал, покосившись на него, достал из кармана помятую сигаретную пачку, извлек оттуда маленькую белую палочку, привычным движением отломил фильтр и закурил. Когда дымок его сигареты смешался с поставленной Блейдом дымовой завесой, Норрис заговорил.
— Вы начали курить сигары, Ричард?
Разведчик никак не отреагировал. Это, должно быть, обидело экс-генерала, однако он, похоже, стерпел невежливость гостя. Во всяком случае, в его голосе еще не чувствовалось раздражения.
— Нам надо серьезно поговорить, — Норрис потер безволосый череп крепкой ладонью. — Полагаю, вы гадаете, что послужило поводом для моего приглашения? — Блейд безмолвствовал, и Норрис, выждав с минуту, сказал: — Звонок Дж., мой дорогой… да, звонок Дж., не буду скрывать. Он сказал, что с вами творится что-то неладное. — Снова помолчав, Норрис с необычной мягкостью добавил: — Я вас понимаю, Ричард… понимаю, но никак не могу одобрить вашего поведения… В конце концов, у вас есть дочь… У вас есть работа, черт побери!
Блейд молча продолжал курить.
— Вы не желторотый юнец, для которого мелкая неприятность равнозначна крушению мира. Кроме того, это ведь не первый случай в вашей практике! Мало ли неприятностей у вас было… Просто надо понять и принять, что вы перешли ту грань, когда нормальному человеку следует обзаводиться семьей… — в голосе Норриса прозвучали первые признаки раздражения. — А уж разведчику — тем более!
Блейд вынул изо рта сигару, но лишь для того, чтобы швырнуть окурок прямо на дорогой дубовый паркет своей опочивальни. Такого лорд Хэнксборо вынести уже не мог. Лицо его исказила гримаса ярости, он сердито сжал кулаки — костяшки пальцев побелели — и привычным Блейду стальным холодным голосом выговорил:
— Я не могу допустить, чтобы моя супруга и мои гости видели вас в таком виде, любезнейший! А потому… — он судорожно сглотнул, стараясь успокоиться, и закончил: — а потому ужин вам накроют в буфетной. Слуга вас проводит, сэр. И завтра утром я надеюсь лицезреть вас по возможности в трезвом виде. Выезжаем в одиннадцать. Ружье выберете в арсенале.
Когда генерал вышел из комнаты, Блейд полежал немного, потом, ощущая спазмы в желудке, пошел разыскивать буфетную. Обширный дом, казалось, вымер, хотя гостей в нем хватало. Время, однако, было позднее, и все наверняка уже спали, набираясь сил перед завтрашней охотой. Где-то наверху начали бить часы, и Блейд остановился, прислушиваясь. Двенадцать! Сейчас начнется выход привидений, подумал он и обернулся, заслышав скрип половиц за спиной.
Женщина! Девушка!
Длинное, до пят, зеленое платье, молочно-белая кожа, копна темно-рыжих волос, сапфировые глаза… Стук маленьких каблучков по паркету, шелест тяжелой ткани…
Фигурка исчезла, скрылась вдали за поворотом коридора, оставив Блейда наедине со странным ощущением давно забытой, но не ставшей от этого менее приятной теплоты. Мод Синглер? Ему не потребовалось много времени, чтобы вспомнить это имя. Да, очень похожа на Мод Синглер… помолодевшую лет на тридцать пять…
Он сделал несколько шагов, почувствовав мягкое, но крепкое пожатие выше локтя. Дворецкий… Кажется, Норрис готов приставить к нему стражу!
— Сэр, позвольте проводить вас в буфетную… — фраза не содержала вопроса. Утверждение, подкрепленное все более усиливающимся давлением.
— Да. Пожалуйста… Я запутался в этих переходах… — рука на предплечье заметно ослабла.
— Извольте направо, сэр,
Блейд повернул голову, пытаясь разглядеть слугу, все еще не выпускавшего его руки. Достоин своего господина… Обвислые бульдожьи щеки, пальцы, как клещи, короткие седые бакенбарды и еще черные, не тронутые серебром волосы.
— Еще раз направо, прошу вас, сэр…
Наконец он получил возможность растереть затекшую руку. Еще несколько секунд потребовалось, чтобы понять, почему стол кажется пустым — на нем не стояло ни одной бутылки, не дробился хрустальными гранями бокалов свет. Слуга отрицательно покачал головой:
— Его светлость велел спиртное не подавать… Вам, сэр. Я очень сожалею… — вежливое пожатие плеч.
Блейд уселся за стол; его проводник, постояв еще несколько секунд, удалился. Жалея, что не захватил с собой фляжки, гость принялся за трапезу. Но холодная баранина, не смоченная глотком спиртного, казалась ему сухой и пресной.
Потом он снова увидел ее — полыхнули огнем на ветрах времени волосы цвета полированной бронзы. Она подошла к шкафам у стены и лишь сейчас, казалось, заметила Блейда. Легкий полукивок-полупоклон… Улыбка… Нет, лицом эта девушка не походила на Мод Синглер… Может, это и к лучшему? — подумал Блейд. Плотное шелковое платье скрадывало ее фигуру.
Он боялся вздохнуть.
Она открыла шкаф — маленький ключ блеснул в ее руках.
— Нас ведь не представляли друг другу?..
Блейд предпочел ответить кивком головы.
Она присела на край стола; ткань натянулась, обозначив контуры стройного бедра. Разведчик стал медленно приподниматься.
— Гвенделайн Маккаллох, — музыкой прозвучало ее имя. — Друзья зовут меня Гвен.
— Ричард… Ричард Блейд.
— Сэр Питер говорил о вас. — Она обхватила колено сцепленными пальцами. — Я его племянница… по первому браку…
Разведчик кивнул, пожирая девушку взглядом. Сколько ей? Странно, но он не мог этого определить. Не меньше двадцати — двадцати двух… но, быть может, и все двадцать восемь…
Молодая женщина встала.
— Ну, я пойду… До завтра, мистер Блейд… Ричард…
Она удалилась, унося с собой легкий аромат миндаля. В одной руке ее была зажата темная керамическая бутылка, в другой тихо позванивали, касаясь высокими ножками, два бокала. У двери Гвен обернулась, улыбнувшись Блейду, и исчезла.
Внезапно он потерял аппетит; сейчас ему не хотелось ни есть, ни — странное дело! — пить. Мысли кружились в голове, всплывали чьи-то полузабытые лица, память услужливо подсказывала имена и даты, облекая события прошлого живой и упругой плотью реальности. Похоже, предстоит ночь воспоминаний решил Блейд, покидая буфетную.
Он сидел без сна в кресле и курил. Холодный декабрьский ветер уносил дым в распахнутое окно, уже затухавший камин не мог разогнать накатывавших волн морозного воздуха, но Блейд, казалось, не замечал этого. Иные, ставшие недоступными, времена, неподвластные стуже, разворачивались перед ним.
Мод Синглер!
Это был конец пятьдесят третьего. Все лето Англию заливали дожди, словно Великий Создатель решил сотворить второй всемирный потоп. Осенние ливни только подтверждали это предположение. Влага с небес текла, не переставая, весь сентябрь, и, видимо, поэтому, Дик Блейд, исстрадавшись от скуки, собрался прослушать курс латыни. Чей? Кто его читал? Память не сохранила имени… Но ту, что вела семинары по римской поэзии, он будет помнить всегда. Такой, какой увидел ее в то первое утро… и вечером, через день или два…
Зачем ему понадобилось изучать Овидия в оригинале? Он понятия не имел и по сию пору. Его вполне устраивал перевод Мильтона…
…Мод сидела на полу в крохотной гостиной своего коттеджа, поджав под себя стройные ноги, почти утонув в зеленом ворсе ковра.
Тогда ей было уже тридцать два, но Дик не дал бы ей больше двадцати пяти.
