Вороненая сталь их винтовок блестела на солнце. Между двумя из них в мятой белой рубашке на поляну вышел, спотыкаясь, высокий седой человек.
Сердце Конни готово было выпрыгнуть из груди. Она закрыла рот руками, чтобы не закричать. Ник сжал ее руку.
— Делай все, как я тебе говорил. Обещай мне!
Она кивнула, не отрывая взгляда от высокого седого человека.
Доктор Хэннесси увидел их. Он остановился и согнулся, будто от боли. Конни почувствовала эту боль в себе. Потом он выпрямился, расправил плечи и медленно, с достоинством, направился к ним, как башня, возвышаясь над солдатами по обе стороны от него. Сзади него шел лысый полковник.
Сначала Конни показалось, что отец сильно постарел, но чем ближе он подходил, тем моложе казался, пока не приблизился настолько, чтобы с улыбкой кивнуть ей. Она увидела того, кого никогда не забывала.
Ее страхи испарились, как не бывали. Как могла она думать, что он превратился уже в развалину, когда только сильный человек может выдержать десять лет заключения и не сломаться!
— Папа, — прошептала она.
С расстояния десяти футов Билл Хэннесси услышал ее.
— Здравствуй, дочь!
Солдаты прикрикнули на него, но он не обратил на них внимания. Они стояли в десяти футах от Ника и Конни.
— Все готово? — спросил полковник.
— Да, — ответил Ник.
— Вот вам ваш пленник, а мы забираем нашего.
Конни нигде не видела других пленников, но ей было не до того. Ник кивнул полковнику и прошел вперед в направлении Билла Хэннесси. Всю жизнь он соблюдал формальности, поэтому и здесь не удержался, чтобы их не соблюсти.
— Добрый день, сэр! Николас Этуэлл. Не могу не выразить мою радость по поводу вашего освобождения и моей встречи с вами, — сказал он и протянул руку.
Хэннесси улыбнулся и пожал ее.
— Я тоже рад. Зовите меня Билл.
Они окинули друг друга оценивающими взглядами.
— Вы и есть тот человек, кого я должен за все благодарить?
Конни не могла это больше вынести. Она кинулась к отцу и обхватила его руками. Он прижал ее голову к своей груди.
— Ну, наконец-то!
Конни удалось справиться с собой. Она схватила Ника за руку.
— Вот кого мы должны за все благодарить, отец! Он нам с тобой помог встретиться!
— Ваша дочь — настоящий герой. Она так самоотверженно сражалась за ваше освобождение!
От взгляда Билла Хэннесси не ускользнуло то, как Ник дотронулся до его дочери. По меньшей мере, это был жест очень хорошего знакомого и друга, имеющего права на подобный жест.
Его понимающий взгляд не должен был удивить Конни. Долгие годы она помнила его доброту, но эти годы притупили ее воспоминания о его остром интеллекте. Он всегда читал ее мысли и знал, когда она хочет убежать из дома или же когда она решила поотлынивать от домашней работы… Сейчас он рассматривал свою дочь и Ника Этуэлла ясным и оценивающим взглядом.
— Итак, — он обратился к Нику, — вы заботитесь о моей дочери, так я понимаю?
— Вы были в последнее время нашей главной заботой, сэр. А это майор Бьянка. Он отвезет вас в город, вы сядете в самолет и в считанные часы будете в Сингапуре.
— Что? И американцы приложили руку к моему вызволению из неволи?
— Поль — мой бывший муж, папа.
Билл Хэннесси посмотрел сначала на Поля, потом опять на Ника.
— Знаешь, папа, это длинная история, — попыталась засмеяться Конни.
— Да, прошло столько времени! — неожиданная усталость появилась на его лице и вмиг состарила его, как будто каждый год, проведенный в неволе, оставил на этом лице свою морщинку.
— До чего же ты похожа на свою мать, — сказал он.
Глаза Конни наполнились слезами, как она ни пыталась сдержаться.
— Папа…
— Я знаю, — он покачал головой. — Я понял, что она умерла, когда не увидел ее с вами. Впрочем, я догадывался об этом и раньше, с тех самых пор, как мне перестали давать газеты, в которых я мог бы прочитать о ее усилиях по моему вызволению.
— Она не сдавалась до последнего.
— И ты тоже.
Солдаты развернулись в цепь. Поль завел двигатель лэндровера, выскочил из него и направился к ним.
— Подогнать машину поближе к вам, хотите? — спросил он Хэннесси, заметив его усталость.
— Нет, я подойду к ней. Как хорошо прогуляться на свободе!
Отец позволил Конни поддержать его. Поль взял его за руку с другой стороны. Конни оглянулась туда, где оставался Ник. Он махнул рукой ей:
— Идите! Мне нужно перекинуться парой слов с полковником.
Что-то здесь не так, медленно доходило до ее сознания, но она чувствовала рядом с собой отца и думала о том, что он очень похудел и держится сейчас только за счет силы воли.
— Я посажу твоего отца в машину, а тебе почему бы не попрощаться? — сказал ей Поль.
Конни не видела никого, с кем бы ей следовало попрощаться. Не с мятежниками же прощаться ей! Она не собиралась обмениваться любезностями и с полковником. Хотя, впрочем, если Ник прощается с ним, она, пожалуй, тоже попрощается с ним. Ради Ника. Другой заложник, видимо, еще не прибыл, и будет разумно воспользоваться этим временем, пока его не привезли.
Она направилась к Нику. Не обращая внимания на его недовольный взгляд, она обняла его за пояс и повернулась к полковнику:
— А он смотрится молодцом, да?
Лысый с недоумением посмотрел на нее, прикуривая новую сигарету от предыдущей.
— Он держался молодцом весь этот срок.
— Я не благодарю вас потому, что мне не за что вас благодарить, — сказала она, но почувствовала напряжение в теле Ника и прикусила язык.
Полковник наклонил голову, и на его лице появилась хитроватая улыбка:
— Мы нашли ему более молодую и крепкую, а так же и более ценную замену. Пусть доктор Хэннесси простит меня за эти слова.
— Никаких прощений! — сказала Конни. Ник слегка отстранился от нее и обратился к полковнику:
— Одну минуту.
— У вас, пожалуй, ничего кроме времени и нет, но его-то как раз предостаточно! — ответил полковник.
Смысл этого замечания тоже ускользнул от Конни. Почему-то сегодня от нее ускользало все, каждый ключик, каждый намек. Она улыбнулась Нику.
— Если бы я любила тебя еще больше, то, наверное, сейчас просто лопнула бы от любви. Спасибо тебе, Ник!
Она встала на цыпочки, чтобы поцеловать его. К ее удивлению, он позволил ей сделать это в присутствии полковника, солдат, ее отца и Поля. Она не отпускала его до тех пор, пока жужжание насекомых и пение птиц не были заглушены стуком ее собственного сердца, переполненного чувствами, которые она не могла облечь в слова:
— Спасибо, Ник!
Он кивнул. Она засмеялась.
— Ты ничего не хочешь сказать?
