ГЛАВА ПЕРВАЯ
Карл Стоун контролировал свою финансовую империю тотально, вплоть до филиалов, напрямую в нее не входивших.
Но сегодня, в день свадьбы его единственной дочери, метеоцентр предсказал снегопад по всей стране, что подтверждали зловещие облака.
Едва из-за плотного кордона вокруг собора стали появляться гости, как начали падать первые крупные хлопья.
Впрочем, никакой снег не помешал бы демонстрации элегантных шляп от дизайнеров, меховых манто и драгоценностей тех, кто желал присутствовать на свадьбе, объявленной торжеством года.
Немного в стороне, засунув руку в карман брюк и привалившись широкой спиной к стволу старого тиса, стоял высокий, худощавый молодой человек со смуглым, удивительно красивым лицом. Он явно не замечал ни порывов холодного ветра, ни снега, уже припудрившего и его дорогой костюм, и темные волосы.
Выражение смертельной скуки исчезало с его лица лишь иногда, когда он приветствовал проходивших мимо знакомых.
Одна впечатлительная молодая леди ахнула и во всеуслышание объявила, что продала бы душу, лишь бы заслужить его улыбку. Ее сестра многозначительно возразила, что ей хотелось бы заслужить нечто большее.
— Иокаста... Индия... Ведите себя прилично, девочки.
Но и сама подгонявшая дочек мамаша, прежде чем проследовать в роскошное готическое здание, окинула задумчивым взглядом высокую, загадочную фигуру с чертами падшего ангела и аурой сексапильности.
Даже те, кто не знал этого человека, сразу причислили бы его к гостям жениха. Типичный грек, сказали бы они, увидев блестящие черные волосы, теплый оливковый оттенок кожи и профиль, доставшийся ему по наследству от античных греческих статуй. Хотя при близком знакомстве о нем можно было бы сказать, что он вообще не типичен.
Однако среди столь социально значимых гостей личность этого человека была известна всем. Любой, кого ни спроси, назвал бы не только размер его ботинка, но, возможно, рискнул бы угадать сумму на его банковском счету.
Кристоса Каридеса, главу империи Каридесов, действительно немедленно узнали все гости. Он был богаче, чем сам хозяин приема, не говоря уж о том, что намного привлекательнее!
Кристос только что целый месяц наслаждался теплом австралийского солнца и теперь остро реагировал на холод, продиравший его до костей не меньше, чем кузена-жениха.
При мысли о кузене презрение исказило прекрасную линию чувственных губ Каридеса.
В этот момент со стороны собора появился невысокий, пухлощекий, светловолосый молодой человек. Он с облегчением вздохнул, увидев того, кого искал, и сломя голову, едва не налетая на шарахавшихся гостей, помчался к Кристосу.
— Я — Питер, — выдохнул он, остановившись прямо перед внушительной фигурой грека- финансиста.
— Да, помню, вы — крестник Карла, да?
Питер кивнул:
— Ах, как хорошо, что я вас увидел!
— Всегда рад кого-нибудь осчастливить. Чем могу помочь?
— Вы должны пойти со мной!
Кристос пожал плечами:
— Я?
Холодный блеск в глубоко посаженных глазах не предвещал ничего хорошего, и полная надежды улыбка молодого человек медленно угасла.
— Пожалуйста... мистер Каридес. Просто не знаю, что делать. Алекс в таком состоянии, что если дядя Карл его увидит, то неприятностей не оберешься. Жених, а набрался, как тонущий линкор. Он не в себе.
Кристоса больше удивило бы, если бы Алекс остался трезвым. При любом стрессе (а, по-видимому, женитьба на одной из самых богатых наследниц Британии являлась таковым) его кузен всегда старался взбодрить себя алкоголем.
— Думаю, получше узнав Алекса, вы обнаружите, что он — в себе.
При всем шарме, которым в избытке обладал кузен Кристоса, он был слаб характером и склонен к злопамятству и интригам.
— Вы, наверное, не поняли. Он едва стоит и... — Питер оглянулся через плечо, — и плачет!.
Все ясно, молодой англичанин сбит с толку мужскими слезами в такой ситуации.
— И это должно озаботить меня, потому что... — нарочито растягивая слова, спросил Кристос.
Молодой человек был шокирован.
— Вы не поможете?
— Нет.
При других обстоятельствах Питер не посмел бы высказать свое мнение такому человеку, как Кристос Каридес, но сейчас, из-за необходимости самому улаживать неприятности, он утратил осторожность.
— Хоть Алекс и говорил, что вы холодный, бессердечный подонок, я все-таки ожидал другого!
Кристос улыбнулся, продемонстрировав бело снежные зубы — и абсолютную холодность.
— И, думаю, ошиблись, — он равнодушно огляделся. — Если хотите совета, я бы рекомендовал сунуть Алекса головой в ведро с ледяной водой и насильно влить в него чашку черного кофе. И не беспокойтесь так, — добавил мужчина, — у него стойкость больничной бактерии, не реагирующей ни на какие антибиотики. А теперь извините, я кое-кого жду, — он слегка склонил темную голову.
Потрясенный молодой человек отошел на не сколько шагов, потом вернулся и выкрикнул дрожащим от возмущения юношеским баском:
— Дядя Карл прав! Как и все Каридесы, вы думаете, что выше других, но порой вы ничем не лучше чертовых пиратов — ни морали, ни совести, ни манер!
Кристос ухмыльнулся и на мгновение превратился в пирата, готового ради прихоти перерезать любую глотку.
— Это прямая цитата?
Влажный блеск в темных глазах грека вызвал в Питере давно забытое желание прибегнуть к физической силе. Он, конечно, не сделал этого — как ни злись, а с ума он еще не сошел; Кристосу Каридесу едва минуло тридцать и, кроме того, в нем было не менее шести с половиной футов.
Немного успокоившись, он осознал, что привлекает взгляды окружающих. Пристальное внимание смутило молодого человека, так как было ему гораздо менее привычно, чем его оппоненту. Питер стиснул зубы и, напустив на себя небрежный вид, удалился.
Бекка Саммер, смешавшись с толпой гостей, приближалась к оцеплению. В горле у нее настолько пересохло от волнения, что она двух слов не могла бы сказать.
Еще шесть недель назад Бекка презрительно заявляла: «Ох уж эти Каридесы! Меня тошнит от них! Думают, раз у них есть власть и деньги, они могут делать все, что хотят», а позавчера взглянула на младшую сестру и проглотила комок в горле.
— Знаешь, Бекка, не стоит так уж сходить с ума, — безнадежно вздохнула Эрика.
