– Эй, здесь же нельзя выключить свет!
– Ничего, мы можем заняться этим и при свете. Иди сюда.
– Коул, нельзя же так! – запротестовала Эви, не очень, впрочем, усиленно.
– Почему же? Мы уже час едем, и хоть бы одна машина попалась навстречу!
– Коул!
Он наклонился к ней, упершись коленом в приборную доску. Он был горяч и хорош собой, как ковбой, приехавший с отдаленного ранчо в город поразвлечься.
– Ты что думаешь, в машине мало места? Кстати, потребителям будет интересно знать и это, – с усмешкой сказал Коул.
Он нежно коснулся ее груди, и Эви шумно втянула в себя воздух. Коул погладил ее по щеке, она судорожно сглотнула. Это привлекло его внимание к ее расстегнутому воротнику.
– Что, снова голова кружится? – участливо спросил он.
– Кажется, да…
– И я здесь, как всегда, ни при чем? – Коул поднес ее ладонь к губам и принялся целовать ее.
Эви задыхалась.
– Коул, мы же посреди голой равнины!
– Ничего, тут есть все, что мне нужно.
– А если полиция?
– Что, ты в это веришь? Какая тут полиция?
И может ли она устоять перед ним?
– Коул, ты с ума сошел!
– И почему мы не делали этого раньше? – Он бросил взгляд на заднее сиденье, заваленное вещами. – По-моему, это вполне разумно.
– Мы же не школьники, Коул!
– Но ведь это здорово! Рискнем?
Она и так каждый раз рисковала – рисковала растаять в его объятиях.
– Коул, ты коварный соблазнитель! Ты это знаешь?
– Ну что ж, давай совершим грехопадение…
11
Он вытянул ее свитер из джинсов. Громко щелкнул отстегнутый ремень безопасности. Коул ущипнул ее за мочку уха, и Эви громко застонала. Ее стон показался ему настоящей музыкой.
– Это тебе не прошлая ночь! – усмехнулся он.
Она вспомнила огромную ванну. Они нежились в ней и по очереди растирали друг друга – мышцы у обоих застыли после многих дней, проведенных в машине. Эви хорошо запомнила каждый мускул у него на теле.
Эви понятия не имела, как они попадут на заднее сиденье. Но сейчас она была слишком занята тем, что ласкала эти мышцы, вдоль лопаток к позвоночнику, вниз вдоль спины, ощущая, как напряглись его бедра.
Она резко втянула в себя воздух. Он запустил руки ей под свитер, нащупал грудь под ее любимым кружевным лифчиком. Эви вспомнила, как утром Коул наблюдал за тем, как она надевает этот лифчик, и ее вновь обдало жаром.
Он прикрыл глаза и ласкал большим пальцем ее шелковистую грудь, теребя набухший сосок. Эви вновь застонала. Он задрал на ней свитер, наклонился и поцеловал ее в пупок, заставив содрогнуться от наслаждения.
Ее джинсы расстегнулись. Эви затаила дыхание. Нет, похоже, до заднего сиденья они не оберутся… Эта мысль возбудила ее еще больше. Эви нравилось, что она заставляет Коула «бывать обо всем на свете, что он с трудом сдерживается – но и сдерживается он только ради нее. «Да, это настоящая любовь!» – подумала она.
И тут он впился губами в ее шею. Эви тихо ахнула.
– Коул!
Он отвел волосы назад, чтобы удобнее было целовать ее.
Эви ждала, задыхаясь. Она зажмурилась, и под веками у нее пульсировали оранжевые огни. Коул вдруг застыл. Она прижалась щекой к его щеке, наслаждаясь запахом его кожи, в ожидании дальнейших ласк.
– Коул… Коул? – теребила его Эви в нетерпении.
Он не двигался.
Эви открыла глаза и, ничего не понимая, ставилась на Коула.
Коул смотрел в окно. Она только сейчас осознала, что пульсирующие оранжевые огни ей вовсе не померещились. В двадцати шагах позади них стояла полицейская машина.
