Такой дом нашелся.
Через два дня они подъезжали к своему будущему жилищу.
Да тех пор, пока Анголос не открыл перед нею дверцу машины, помогая ей выйти, Джорджи не осознавала до конца, что происходит.
Она собирается переехать в этот дом с мужчиной, который разбил ей сердце.
Анголос хочет жить с ней. Спать с ней в одной постели. Она хочет того же. Так в чем проблема?
Джорджи вышла из машины и ступила на дорожку, покрытую гравием.
— Как тебе наш новый дом? — с нетерпением спросил Анголос.
Дом был великолепен. Построенный в григорианском стиле, с крышей, крытой черепицей, он величественно возвышался над всеми остальными домами. На территории были место для стоянки и прекрасный сад. Тропинка из сада спускалась к реке, откуда открывался романтический вид.
— Ты купил этот дом?
— Я хочу, чтобы ты сначала смотрела его. Он, конечно, маленький. Но ты оказалась права, здесь выбор не особенно велик.
— Маленький?! — Джорджи рассмеялась. Когда Анголос открыл перед ней дверь, Джорджи подумала, что ее крошечная съемная квартирка поместилась бы в углу этого просторного холла. — Да он огромный!
— Его можно достроить или сделать ремонт, — заявил Анголос. — Если тебе не нравится дизайн или обстановка, скажи. Обычно я сам решаю, каким будет мой дом, но сейчас не буду тратить время на его переустройство. Ведь мы не собираемся задерживаться здесь надолго.
— Мне все очень нравится.
— Хочешь осмотреть весь дом?
Джорджи кивнула и последовала за мужем в другую комнату. Когда они вошли, она не смогла сдержать восхищенного возгласа. В глазах Анголоса было заметно удовлетворение. Он был явно доволен собой.
—А это пусть будет комната Никки! — воскликнула она, войдя в светлую просторную комнату, которая располагалась на первом этаже. — Она большая, и наш малыш будет просто в восторге от сада!
— Я уверен, что ему понравится. Он сможет ходить на дни рождения своих маленьких друзей, а они будут приходить к нему.
Джорджи кивнула.
— Я до сих пор не могу себе представить. На его дне рождения никогда не было других детей, — грустно произнесла Джорджи и инстинктивно прильнула к Анголосу.
Анголос притянул ее еще ближе. Руки его сомкнулись у нее на груди. Джорджи, которой все труднее было бороться с собой, старалась не замечать этого.
— Я всегда мечтала иметь дом с садом, — промолвила она со вздохом.
— Ты могла бы себе это позволить, если бы не твоя гордость и упрямство. Денег на счете Никки более чем достаточно.
— Я ни за что не сняла бы с этого счета ни цента, пока считала, что ты не веришь в свое отцовство... Но ведь важно лишь то, что происходит сейчас, правда? — спросила Джорджи неожиданно для самой себя.
Анголос взглянул на ее маленькую, изящную ладошку, которой она накрыла его руку, и невольно улыбнулся.
— Да, — согласился он.
Джорджи погрустнела. Она так долго пыталась забыть Анголоса, и вот он перед ней, и она снова не может устоять. Все преграды, которые она строила долгих три года, рухнули в один миг.
Анголос заметил, что в глазах Джорджи застыли слезы.
— Тебе нехорошо? — спросил он с беспокойством. — Что случилось?
Джорджи неопределенно покачала головой
— Все в порядке, — пробормотала она, стараясь не расплакаться. — Просто... — Она снова покачала головой. — Иногда я мечтаю...
— Ты хотела бы, чтобы все сложилось по-другому?
— Если бы ты всегда был рядом... — Джорджи вздохнула и прижалась к Анголосу, опустив голову ему на грудь. — Я так устала...
— Тебе будет легче, если мы возьмем няню?
— Я устала не в этом смысле. — Джорджи закрыла глаза. — И мне не нужна помощь няни.
— Но ведь нас только двое.
— Мы его родители, Анголос, и сами должны воспитывать нашего ребенка.
— Я не жалуюсь. Упущенные моменты жизни становятся для меня драгоценнее с каждой секундой, — прошептал Анголос.
Он провел кончиком языка по ее шее и добрался до уха. Что-то дрогнуло внутри ее.
— Например, такие?
— И эти тоже, голубка моя... и эти тоже...
Он сказал это так чувственно, что Джорджи задрожала. Глаза их встретились. Но она быстро отвела взгляд и отстранилась от него.
— Пойдем, — произнесла она и протянула ему руку, — я хочу посмотреть, что там дольше,
Анголос взял ее за руку, и они прошли в соседнюю комнату.
Судя по всему, это была главная спальня.
— Я никогда в жизни не спала на такой огромной кровати, — выдохнула Джорджи, в изумлении уставившись на массивную, украшенную резьбой кровать с балдахином.
— Я не придавал особого значения размерам кровати, — каким-то странным голосом произнес Анголос. — Но сейчас мне вдруг захотелось спать именно на такой.
— Мне тоже.
В комнате воцарилась тишина. Джорджи едва могла дышать. Когда она посмотрела на Анголоса, все поплыло перед глазами, Он притянул ее к себе и поцеловал. Так страстно и пылко, что Джорджи забыла обо всем на свете.
— А я все это время убеждала себя, что ты мне безразличен, — сказала она, с трудом оторвавшись от его губ.
Он одной рукой продолжал держать ее, а другой отодвинул волосы, обнажая ее длинную шею,
— И что же? — спросил он полушепотом, покрывая ее шею поцелуями.
— Я скажу, если ты перестанешь делать то, что делаешь.
— Сомневаюсь, что у меня хватит сил остановиться. — В глазах его отражались страсть и желание.
— Я никогда не переставала думать о тебе, Анголос.
У Джорджи дыхание перехватило, когда он наклонился и начал одну за другой расстегивать пуговицы ее блузки. Расстегнув последнюю, он посмотрел в глаза жены.
— Сними ее, — попросил он, отступив.
Щеки Джорджи зарделись. В глазах загорелись счастливые искорки.
— Ты хочешь, чтобы л...
— Я хочу тебя, — произнес он тихо. — Так всегда было, есть и будет. С того самого момента, как я впервые увидел тебя, я был околдован.
Джорджи сбросила с себя блузку. Она завела руки за спину, чтобы расстегнуть бюстгальтер.
— Снять? — спросила она игриво.
Анголос кивнул.
Джорджи привычным жестом расстегнула застежку, и шелковый бюстгальтер упал на пол.
Сердце ее бешено стучало. Казалось, еще чуть-чуть, и оно выпрыгнет из груди. Дыхание стало прерывистым, губы пересохли. Они не прикасались друг к другу, но Джорджи была так возбуждена, что едва
