или оставить — чтобы развлекаться. От этой мысли ему становилось тошно.
— Так что ты готов жертвовать своей жизнью ради убеждений, — сказала она.
— Ну, все не настолько драматично. Я рискую жизнью только по вторникам и четвергам. А в остальные дни работаю с бумагами.
Вытянувшись на траве во весь рост, Бриджет привалилась спиной к нагретому солнцем камню и подняла руку, чтобы прикрыть глаза от яркого солнца.
— А каково тебе на самом деле работать?
— В моей работе нет ничего привлекательного. Переезжаю с места на место. Иногда внедряюсь в группу, иногда — веду наблюдения издалека. Надо будет как-нибудь рассказать тебе, как меня посвящали в члены группы крутых рокеров.
— Обязательно, — улыбнулась она.
Оба знали, что этот момент может никогда не наступить. Бену вдруг настоятельно захотелось рассказать ей что-нибудь еще, поделиться с ней всем, чем можно, — пока есть возможность. Он поступил неправильно, изобразив все невероятно легким: словно после завершения этого дела он просто возьмется за следующее. Расстаться с ней будет далеко не легко.
— Так где же ты живешь? — ни с того ни с сего спросила она.
— У меня квартира в Атланте.
— В центре страны.
— В этом весь смысл.
Она прищурилась, глядя на облако.
— Тогда почему мне представляются голые стены, холодильник, где на пустых полках лежат три упаковки йогурта с просроченным сроком, а на полу у щели для почты — куча счетов?
— Не сомневаюсь, что ты бы сотворила с моим жилищем чудо.
— Ну, это ведь моя работа. А откуда ты родом?
— Из Пенсильвании, из западной части. А почему тебе понадобилось все это знать?
Бриджет села.
— Можешь рассматривать это как собеседование. Я не говорю, что согласилась на твое предложение — но в соглашении было оговорено и то, что я буду знать, кто отец моего ребенка.
Бену приходилось бывать в ситуациях, когда от способности владеть собой зависела его жизнь. И сейчас он сосредоточил все силы на том, чтобы не выдать своей реакции.
— Так ты еще раздумываешь над моим предложением?
— Я не уверена, что меня устраивает то, что я услышала.
Он быстро сел, так и не поняв, откуда возникла эта острая боль в груди: из-за сломанного ребра или раненого самолюбия.
— А что именно тебе не нравится?
— Ты слишком много бываешь один.
— Это часть моей работы.
— А работа важнее всего.
— Поддерживать справедливость — важнее всего. Ты со мной не согласна?
— С тобой — согласна. Я просто не могу понять, как это твоя бывшая жена ухитрилась не заметить, насколько ты порядочен и предан.
Бен хмыкнул:
— Порядочен, предан — и вечно в разъездах. Она сказала, что работу я люблю сильнее, чем ее.
— И это действительно было так?
Бен не ответил, пытаясь сообразить, как лучше поступить. Его предложение было очень простым, и для его осуществления не требовалось вытаскивать на свет все свое грязное белье.
— Я не создан для семейной жизни.
— Или твоя жена не была создана для тебя, — высказала предположение Бриджет.
— Я ее ни в чем не виню.
— Это совершенно очевидно.
— Что это должно означать?
— У вас не сложились отношения — а одному Богу известно, сколько сейчас браков распадается! — и… бумс! Ты сдаешься.
«Бумс» не вполне точно характеризовало положение дел.
— Мы с тобой уже об этом говорили. Можно быть хорошим мужем и отцом или плохим мужем и отцом. Но в любом случае надо быть членом семьи.
— Расскажи это водителям-дальнобойщикам или нефтяникам, работающим на шельфе. Или военным на иностранных базах. Они любят своих близких не меньше, чем другие. Что ж, Карла желала иметь мужа, который все время был бы дома. Но это не значит, что ты виноват в том, что ваш брак распался.
— В судебном решении о разводе было сказано именно так.
Ясно и просто. Черным по белому — и все только белое или черное. Бриджет тихо обозлилась и встала. Она вытащила скатерть из-под Бена, стряхнула с нее налипшие сосновые иголки и траву, а потом сложила и затолкала в корзину.
— А как насчет того, чтобы принимать жизнь такой, какая она есть, радоваться тому, что имеешь, и ценить человека за то, что в нем есть, а не требовать того, чего в нем нет?
— Так во всем виновата она?
— Будь у нее хоть капля ума, она держалась бы за тебя изо всех сил!
«Я держалась бы обеими руками», — мрачно подумала Бриджет.
11
Спускаясь к песчаному берегу, Бриджет мурлыкала себе под нос песенку Джонни Риверса «Тайный агент». Узкие, едва различимые тропки вились между деревьями вдоль всего обрывистого берега. Иногда они спускались почти к самой воде, а иногда высоко поднимались, открывая великолепный вид на озеро. И Бриджет им любовалась. Бен шел ярдах в ста позади нее, отказываясь отдыхать или даже замедлять шаг. У него была потребность делать все самому. А Бриджет отчаянно понадобилось на короткое время остаться наедине с собой. Скрывшись из вида своего спутника, она остановилась, прислушиваясь к его неровному дыханию и негромким проклятиям — видимо, нога давала о себе знать.
Она тоже дышала не слишком ровно. Ее охватило волнение, и сердце сжималось от того, что она чуть не сказала ему там, на поляне: «Я бы за тебя держалась». А что она скажет потом — прямо объявит, что, кажется, вот-вот в него влюбится? Или признается, что уже влюбилась?
Если это не любовь, то как она оправдает то, что может произойти потом?
Бриджет села, поджидая, когда Бен ее догонит, и снова вспомнила прошедшие полчаса.
Она попыталась обсудить его предложение объективно, тщательно рассмотрев все детали, — как она делала это с чертежами строений или планами комнат. Речь ведь шла не о любовном эпизоде, а о том, чтобы забеременеть.
Бен отнесся к этому иначе.
— Мы уходим от предмета разговора, — сказала она ему.
— Мы к нему еще и не приступали. Этой ночью тебе было хорошо рядом со мной.
— Мне надо было с кем-то разделить свое одиночество.
— Ты пришла ко мне, — гнул свое Бен.
— Мне всего только и нужно было, чтобы меня обняли.
— И ты всего только и трогала меня чуть ли не за все на свете. Если хочешь поговорить о том, что случилось, — давай говорить. Ты прекрасно знаешь, что рано или поздно это произойдет.
— Ты страшно самоуверен.
— Это — как дыхание грозы. Она надвигается. И я предлагаю этим воспользоваться. Ты хочешь ребенка, а…
