— А ты не хочешь ответственности, кроме как за оплодотворение яйцеклетки.
— Я бы выразился несколько иначе.
Она бы тоже. Бриджет не верила в то, что Бен сможет сделать ей ребенка и спокойно уйти. Если он так поступит, то это покалечит его душу и глубоко ранит его сердце. Этот мужчина был просто воплощением ответственности и долга.
— Если мне не помогла самая передовая медицинская технология, то почему ты уверен, что у тебя все получится? — перескочила она на другое.
— Не получится в этом месяце, получится в следующем.
— А если и этого будет мало?
— Я мог бы отпустить какую-нибудь плоскую шуточку, но лучше промолчу.
Сидя на камне и вспоминая их разговор, Бриджет заметила, что улыбается. Его юмор всегда проявлялся неожиданно для нее.
— А если с одного раза не получится? — спросила она после паузы.
— А кто сказал, что мы должны ограничиться одним разом?
Даже сейчас, когда она только вспоминала их разговор, у нее словно наэлектризовалась вся кожа: ей стало жарко, беспокойно, томно. Бриджет начала ходить вдоль обрыва. Бен был уже близко. Крикнув ему, что она идет дальше, она чуть ли не бегом бросилась к песчаному берегу.
— Если тебя тревожит отсутствие защиты, — сказал он, — то имей в виду, что никаких болезней у меня нет. Нас достаточно тщательно и регулярно проверяют. Тесты на ВИЧ и тому подобное.
— Нельзя ли было придумать нечто более романтичное?
— Что может быть менее романтично, чем процедура искусственного оплодотворения?
— Но это так холодно!
Он отвел у нее со лба непослушную прядь волос, которой играл ветер.
— Так ты хочешь другого? Тепла? Романтики?
— Нет.
— Ты уверена?
У Бриджет было такое чувство, словно ветер рвет не ее волосы, а ее сердце.
Бен нежно провел пальцами по ее щеке, губам, ресницам закрытых глаз.
— Ты хочешь, чтобы между нами был не секс, а любовь. Да, Бриджет?
«Да!» Но этого слова, наполнившего все ее существо, Бен никогда не услышит.
Она отвернулась от воды и стала смотреть, как Бен выходит из леса на солнце. Его черные волосы, зачесанные назад, придавали ему сходство с пиратом. Его тело сверкало каплями пота, покрывавшего его наподобие брызг соленой воды. Он закатал рукава рубашки. Бриджет затрепетала при мысли о том, что эти сильные руки могут обнять ее.
— Ты мне не говорила, что идти придется по чертовым Андам! — проворчал он.
— Это наши-то горы Дикобраза? Ты же говорил, что надеешься обнаружить признаки пребывания преступников.
— Я проверю периметр.
— Да, займись этим, — легко согласилась она.
Бриджет повернулась к воде, пока Бен шел по краю деревьев. Нет, она не решится. У нее не хватит духа воспользоваться его предложением.
«А как насчет твоего решения жить на всю катушку?» — издевательски осведомился ее внутренний голос. Получить ребенка без мужчины она может, а иметь половые отношения без любви — нет?
Дело не в этом, вдруг поняла Бриджет. Проблема в том, что она не может принять чью-то любовь, не возвращая ее. Это — как улица с двусторонним движением. Бен в своей одинокой решимости поступать по справедливости считал, что может подарить ей чудо — новую жизнь — и ничего не попросить взамен.
У нее ведь есть собственный замечательный дар. Она строит уединенные прибежища для людей, которым необходимо хоть ненадолго приостановиться и оценить, что в жизни по-настоящему важно. Она приложит все силы, чтобы показать это и Бену тоже.
Она вдохнула свежий запах холодной воды.
— Что-нибудь нашел? — окликнула она Бена.
— Оленьи следы. Никаких признаков присутствия человека.
— Значит, мы одни.
Он прошел еще пару шагов, потом остановился и посмотрел на нее.
Все было в ее руках. Ступая по рыхлому песку, она пошла к Бену.
— Тебе надо отдохнуть, — проговорила Бриджет, удивившись тому, как у нее сел голос. — Ты хромаешь с того момента, как мы останавливались позавтракать.
— Пройдет.
Она понимающе улыбнулась:
— Боишься продемонстрировать свою слабость?
— Если я начну ныть из-за пустяков, то кто знает, когда моя тюремщица снова выведет меня на прогулку?
— Ты можешь уйти когда угодно, — довольно резко сказала Бриджет.
И это было одной из причин ее страха.
— Но пока не ушел.
Ну, с этим было покончено. Взяв его за руку, она привела его на золотистую полосу песчаного пляжа.
— Садись.
Бен откинулся, опираясь на оба локтя. Она опустилась рядом с ним на колени и сняла с него ботинок и носок, а потом и второй ботинок.
— Это еще зачем?
Она по очереди согнула ему каждый палец ноги, проводя большим пальцем по ступне.
— Ричи сказал мне, что массаж ног — естественный способ снятия боли. — Бен так стиснул зубы, что ей самой в это плохо верилось. — Не знал, что это может быть так приятно, да?
Он помолчал, так что ее вопрос повис в воздухе, а потом пробормотал:
— Могу придумать и что-то поприятнее.
Бриджет шикнула на него.
— Мне же надо привести тебя обратно домой! А для этого ты должен передвигаться самостоятельно.
— Почему?
Она рассмеялась:
— Потому что мне тебя не донести.
— Я хотел спросить: что мы можем там делать такого, чего нельзя было бы сделать здесь и сейчас?
Хорошо, что ее руки были заняты массажем — он не заметил, как они задрожали. Она двинулась дальше, на пятку, на ахиллово сухожилие… Пройдя вверх по икре, она стала разминать мышцы под коленкой. Он невольно согнул ее, изумляясь тому, насколько чувствительным оказалось это место — и насколько упорной может быть его массажистка.
Бен прищурил глаза. С чего это она стала так им заниматься? По дороге сюда он хромал все сильнее. Видимо, Бриджет просто его жаль. Видимо, решила, что ему, несчастному слабаку, не поднять члена даже с помощью домкрата.
Он хмуро уставился в небо, заложив руки за голову.
— Разбуди меня через десять минут. Отправимся домой.
— Как скажешь, — проворковала она.
Приоткрыв один глаз, Бен посмотрел на нее. Солнце стояло почти над головой. Он снова смежил веки под теплыми солнечными лучами. По его лицу пробежала тень. Он вздрогнул, когда ее губы нежно прикоснулись к его губам. Бен окаменел, словно кусок сланца.
— А это к чему? — не выдержал он.
