– Вы очень добры. – Беверли неожиданно обняла пожилую женщину и поцеловала ее в щеку – Но вы всегда добры. Иногда мне кажется, что вы моя мама.
Миссис Уинтли чуть отстранилась. Она не ответила на ласку девушки.
– Боюсь, что родную мать – или родную дочь – никем не заменишь.
От ее усталых, но внимательных глаз не укрылось изменение в выражении лица Беверли, поджатые губы и вспышка гнева, которую она тут же подавила.
– Значит, – жизнерадостно сказала Беверли, словно и не заметила отчуждения миссис Уинтли, – именно вы объявите о помолвке. Я полагаю, у невесты нет родственников.
– Нет. Несколько лет назад она потеряла мать, а ее отец умер в прошлом году.
– Тогда получается, – глаза Беверли сузились, – что про ее прошлое мало кто знает. Она словно появилась ниоткуда.
Миссис Уинтли ничего не ответила на это, и затянувшаяся пауза несколько смутила гостью. Хозяйка дома, напротив, чувствовала себя непринужденно и оставалась вежливой и исполненной внутреннего достоинства.
– Вы ведете себя очень мужественно, – наконец, проговорила Беверли, – но я знаю, как вы привязаны к Вансу. Как вы хотите, чтобы он был счастлив. Миссис Уинтли, я умоляю вас не участвовать больше в этой постыдной ситуации. Я не могу просить того же у Ванса. Он не поверит ни единому моему слову.
– Ты что, хочешь, чтобы он поступил непорядочно по отношению к девушке, на которой хочет жениться?
– Я хочу открыть вам глаза на правду, миссис Уинтли. Я уверена, что Пейдж Уилберн носит ворованное украшение.
Миссис Уинтли открыла рот, чтобы возразить, но девушка жестом ее остановила.
– Мы все выясним раз и навсегда, если я сверю этот нефритовый кулон с тем, который ищут. Вы считаете, что это нечестно? Я же все-таки тоже его люблю. Если я ошибаюсь, я тихо отойду в сторону, зная, что он счастлив. В противном случае…
– Что в противном случае? – спросила миссис Уинтли.
– Я не сдамся без борьбы и буду бороться в открытую. Я твердо верю, что Пейдж Уилберн воровка и лгунья.
– Беверли!
– Мои друзья в Сан-Франциско кое-что о ней узнали. Все эти мужчины, с которыми она заигрывает. Ну, Ванс, возможно, не возражает, но, по крайней мере, ему надо держать глаза открытыми.
– И ты намереваешься открыть ему глаза.
– Я просто хочу знать наверняка, откуда у нее этот кулон. Про него или не про него говорится в том объявлении? Неужели я говорю глупости?
Миссис Уинтли взглянула на список гостей, написанный аккуратным почерком, на записную книжку с адресами, на свою ручку. Она отчаянно пыталась думать о ясных, искренних глазах Пейдж, а не об обвинениях своей крестницы; о любви Ванса к Пейдж, а не о странном обыске в ее комнате; о безмятежном счастье Пейдж, а не о ее сомнительной беседе с молодым человеком, который принес ей розы, и не об обеде с другим мужчиной, имя которого назвать она отказалась.
Потом, побежденная, она встала, подошла к книжным полкам и вытянула старинный экземпляр в кожаном переплете, который теперь служил шкатулкой. Она открыла тайник.
В нем ничего не было.
– Здесь она хранила кулон, – сказала она бесцветным голосом. – Ванс называет это личным сейфом Пейдж. Я не понимаю, куда она могла деть кулон. Сегодня, когда она уходила, на ней его не было.
Вошел Перкинс с подносом, уставленным чайной посудой, и миссис Уинтли села за столик.
– Тебе с сахаром? – спросила она. – Хочешь лимон или сливок? Что с тобой? Тебе плохо?
– Немного кружится голова. Благодарю вас, миссис Уинтли, мне не хочется чаю. Я пойду.
Девушка, которая выдавала себя за Беверли Мейн, так быстро спустилась по винтовой лестнице, что Перкинс едва успел добежать до двери, чтобы распахнуть ее перед ней.
Миссис Уинтли, так и не прикоснувшись к чаю, вернулась к своему письменному столу, схватила листок со списком гостей, разорвала его на мелкие кусочки и бросила их в корзинку для мусора.
К тому времени, как Пейдж переоделась к обеду, Ванс уже ждал ее в гостиной. Он стоял, облокотившись на полочку над камином, и смотрел на золу. Какая у него благородная внешность, с гордостью подумала его тетя. Но его лицо как-то по-новому посуровело, и минуту она озабоченно смотрела на племянника.
Открылась дверь комнаты Пейдж, и она вышла. Ванс просиял. Он протянул руки, и Пейдж очутилась в его объятьях. Увидев ее лицо, миссис Уинтли подумала: «Она не может лгать. Она любит его так же сильно, как и он ее. Но что же тогда происходит?»
Ванс через плечо Пейдж увидел тетю, поцеловал Пейдж и выпустил ее.
– В кои-то веки я рано пришел домой, – сказал он. – Теперь у меня будет время пообщаться с моими девушками.
– Я очень» рада, – произнесла миссис Уинтли несчастным голосом. – Я хотела… то есть, я чувствую, что мне надо поговорить с вами обоими.
– В чем дело, тетя Джейн? – Ванс словно расправил усталые плечи, готовясь к новым проблемам.
Она сидела напротив них, опустив глаза на свои тонкие руки, на которых уже начали набухать вены.
