Хватаясь за леера и сети, я с трудом добрался до люка и едва успел спрятаться под парусиной, как на нее обрушился настоящий водопад.
Моя каюта, больше напоминавшая склад, после такой прогулки показалась тихим райским местом. Здесь нашел я пару пустых глиняных кувшинов и решил свои проблемы, правда, пришлось поработать, привязывая посуду к борту, иначе все нечистоты оказались бы на мне.
Я попробовал вновь заснуть, но не спалось – очень хотелось пить. Когда жажда стала нестерпимой, я побрел по трюму, подсвечивая себе масляным фонарем, закрытым со всех сторон стеклом. Вещь эта довольно дорогая, но необходимая на любом судне, так как строятся они из дерева, имеющего неприятное свойство гореть. После недолгих поисков я обнаружил десяток бочонков с темными, крепко просоленными сухарями, пару сотен окороков, подвешенных к деревянным доскам палубы, и три десятка бочек с солониной – обычная пища команды.
Пресная вода находилась в огромных бочках, крепко привязанных канатами. В такую качку мне было к ним не подобраться, зато удалось обнаружить бочонок с вином – похоже, тем самым, что мы пили перед штормом с капитаном и его помощником.
С огромным трудом я налил себе немного вина в пустой кувшин, и после этого смерть от жажды мне уже не грозила. Заодно я захватил десяток сухарей и хороший кусок солонины, избавившись таким образом от проблем с голодом.
Я неплохо позавтракал, запивая соленые твердые сухари и слегка подсушенное мясо вином, и снова лег. Впервые с того дня, как покинул родной город, у меня появилось время обдумать все, что со мной происходило и происходит. Спать мне не хотелось, а просто лежать и смотреть в темные от копоти и грязи доски палубы мне надоело довольно быстро.
Мысли текли неспешно, потом закружились вокруг последних событий, нащупывая хоть какую-то разумную связь. Я начал вспоминать все с самого начала.
Вечер, темнота, крики.
Зачем пошел той улицей? Почему решил свернуть в проулок? Слышал же крики и шум и понял, что там идет какая-то драка. Мог же не заглядывать?
И вдруг я понял: ведь меня тогда словно что-то подтолкнуло изнутри! Может, это и есть судьба – когда остановился неизвестно почему, заглянул, куда не стоило? А что заставило схватить этот проклятый кусочек бронзы, который протянул мне умирающий? Видел же, что это никому не нужный пустячок, но рука сама потянулась и схватила, а пальцы сжались намертво. Даже сейчас, вспоминая, чувствую, как мою ладонь словно пронзили маленькие острые иголочки. Ну и бросил бы тут же, и ничего бы не было! Так нет, положил в карман, хотя и понимал, что делаю глупость, не нужна мне эта старая позеленевшая бронза. Зачем?!!
У меня не было ответа, только ощущение, что все это произошло не просто так. Был в этом смысл, только я его не понимал. Пророчество, сказанное отцу, когда я был еще мальцом. Воры, наемники, воины – мои учителя. Все словно готовило меня к тому, чтобы я заглянул в тот проклятый переулок!
Неужели правда – когда боги кого-то хотят погубить, то лишают его разума. Это все объясняет, но зачем им моя погибель?
Я тяжело вздохнул, прислушиваясь к звукам. На палубе забегали матросы, ставя парус, ветер немного стих, и капитан решил воспользоваться благоприятным случаем, чтобы увеличить скорость.
Я снова закрыл глаза, продолжая размышлять.
Ну… со жрецами все ясно. Они что-то там ищут, собирают в единое целое, а гонец вез часть этого каика. Но на следующее утро после ночного нападения жрецы уже знали, что я подобрал то, что вез курьер, и разыскали моего отца. Отец испугался после разговора с ними – не за себя, за меня, – но все равно решил, что я должен идти в храм. Он долго думал, прежде чем это сказать, и, когда говорил, его губы тряслись, а моего отца нелегко напугать. Почему же лицо его стало бледным и напуганным, когда он сообщил мне о своем решении? Что такое в этом кусочке бронзы, если ради него нападают на гонца, зная, что это не останется безнаказанным? Неужели из-за магии, которая может сжигать людей? Я сразу вспомнил запах горящей плоти. Жрец сгорел, и мы с Молотом ничего не смогли сделать. А одежда и сандалии остались целыми. Вот такой фокус…
Но почему не сгорел гонец или грабитель, передавший мне эту штуку?
Неужели правду сказал старый жрец в храме, что именно я разбудил старую магию, дремавшую в бронзе? Но я не маг, это, в отличие от обычных людей, мне доподлинно известно, во мне нет и малой искорки магического дара, чтобы оживить проклятый кусок бронзы.
И сейчас я не понимаю, как это случилось…
А потом нас с другом одели, обули и отправили с первым же караваном, даже не дав проститься с родными, заставив принять договор гонца, но дальше снова начинаются странности.
Почему на караван напали упыри? Что в нем можно было взять, кроме пропитания и пустых возов? Но мертвецы полезли в первую же ночь, когда обоз встал на лугу у какой-то речки. Костер получился огромный, горели трупы весело, только запах от них шел ужасный.
И на вторую ночь снова к каравану полезли упыри, правда, мы с Молотом в этом сражении уже не участвовали, охранники сами справились. Я кое-что знал о магии, многие чародеи приходили в наш дом, и мне разрешалось их спрашивать обо всем, что приходило в голову. Поэтому кое-что известно о некромантии – искусстве оживлять мертвецов. Упыри глупы, всегда хотят есть человеческую плоть, только она продлевает им жизнь. Натравить мертвецов на людей довольно просто, но зачем это нужно?
А кто направил лесных разбойников на верную смерть? Они не упыри. Прекрасно понимали, что в пустом караване нечем поживиться, а погибнуть легко. Этим-то что было надо?
В городе на меня напала семья оборотней. Эти твари независимые и сильные, не думаю, что ими кто-то может управлять. Только мощный маг способен дать им приказ – найти и уничтожить кого-то, например меня, и тогда от них не убежишь, не спрячешься…
Получается, кто-то из сильных магов взъелся на меня и хочет убить… Зачем? Я с чародеями не ссорился. Всегда обходил их стороной. Значит, причина не во мне, а в том, что я делаю. Похоже, настоящий могучий чародей не хочет, чтобы жрецы собрали бронзовый каик, и он решил меня убить. Вот теперь понятно.
Я вздохнул и прислушался. Судно неслось вперед на всех парусах, тяжело скрипя корпусом. Мачты трещали так, словно собирались вырваться на свободу, круша все на своем пути. Видимо, капитан сошел с
