дело не станет. Бери, расходуй!.. Себя поприжму, а о сыне позабочусь. Вот на твой отъезд семейки две продать думаю. На вывод, в другую губернию. Давно надо от шушеры избавиться, – от этих самых Петровых.
Сунув папку под мышку, отец в раздумье постоял у стола, видно, хотел еще сказать что-то, затем резко повернулся и вышел из комнаты.
А Николай сразу же отправился к матери. Его не столько взволновал предстоящий отъезд в Дворянский полк, сколько судьба Савоськи и его семьи. Нужно было без промедления рассказать матери обо всем, излить ей свою душу. Только она одна может понять его чувства.
Услышав о решении отца продать семейство Петровых, мать всплеснула руками:
– Бедная Василиса! Она совсем больная. И дети еще не подросли… Я уговорю отца. Я попробую это сделать. Он не поступит так безжалостно.
Потом, печально глянув на Николая, она тихо спросила:
– А ты, как же ты, Николенька? Неужели в Дворянский полк поедешь? Ты окончательно отказался от университета?
– Как знать, мамочка? – уклончиво ответил Николай, глядя в сторону. – В Петербурге будет виднее.
– Ох, Николенька! Болит мое сердце. Что-то ждет тебя там, в столице? Если бы стал учиться в университете, я бы и умерла спокойно.
– Зачем вам умирать, мамочка? – встревожился Николай. – Я сделаю, как вы хотите. Подготовлюсь в университет.
Идти к себе в комнату не хотелось. Спать еще рано, читать нет настроения. И стихи не идут в голову.
Мимо дремавшего в будке одноглазого Игната Николай вышел за ворота.
Вечерело. По дороге к Самарке проскакали в ночное деревенские ребятишки. Вдали над Лешим озером поднимался сизо-белый туман. Где-то одиноко грустила пастушеская жалейка. На краю неба догорала алая заря…
Итак, Петербург! Гранитные берега Невы, адмиралтейская игла. Медный всадник на вздыбленном коне. И Юлечка, Юлечка!..
Дальний путь не пугал. Восемьсот верст на перекладных? Да это одно удовольствие. Новые места, незнакомые люди. Ямщики будут петь свои заунывные песни. Что может быть чудеснее!
Он привезет в столицу свою заветную тетрадь. В ней его сокровенные мечты и надежды. Уже немало накопилось строчек. Но все ли удалось ему? Кто скажет об этом? Кто оценит его душевные порывы?
Как он будет благодарен за теплое, сердечное слово!.. А вдруг услышит другое – холодное, горькое: ты – не поэт, у тебя нет никакого таланта… Тогда уж лучше и не жить на белом свете! Для чего?… Впрочем, зачем заранее так настраивать себя? Зачем предрекать неудачу? Он верит в свои силы, чувствует творческий жар в груди и будет писать во что бы то ни стало!..
Какой тихий вечер! Как необыкновенно сладок свежий волжский воздух. Не последний ли раз бродит Николай по этим, дорогим сердцу местам? Вернется ли когда-нибудь сюда? Не забудет ли навсегда любимую реку?
Нет, нет! Он вернется, он должен вернуться, потому что здесь прошло его детство, здесь – начало всему, всему.
Милый край! Северные, печальные небеса. Родина!
Примечания
1
Девятой половиной в Грешневе, где прошло детство Н. А. Некрасова, называли конюшню, в которой по приказанию барина секли крепостных крестьян.
2
Доезжачий – старший псарь.
3
Восстание декабристов на Сенатской площади в Петербурге в 1825 г. , жестоко подавленное царским правительством. в этом восстании участвовало много солдат.
4
Сельцом в старину называлось деревенское селение, в котором имелась часовня.
5
Михаил Опекушин – отец выдающегося русского скульптора А. М. Опекушина, бывшего крепостного крестьянина, автора памятников А. С. Пушкину в Москве на Тверском бульваре и М. Ю. Лермонтову в Пятигорске.
6
Феноменально – редкостно, исключительно.
7
Взбутетенить – побить, поколотить (так говорили в старой ярославской деревне. Это слово Н. А. Некрасов использовал в поэме «Псовая охота»).
8
Повесмо – пучок обработанного льна
