по нему.
– Надо идти, – сказала Ласка. – Приближается время обеда.
Она решительно встала и, надев набедренную повязку, еще раз оглядела свое тело. На ноге шрам уже исчез, а на спине стал почти незаметным. Ласка снова недоверчиво покачала головой и быстро натянула на себя балахон.
– Сейчас я даже боюсь показаться лекарю, – призналась она. – Потому что он сразу начнет меня расспрашивать, как и почему все так быстро заросло. А что я ему отвечу?
– Скажи, что сама не знаешь, – улыбнулся Врон, одеваясь. – Это же правда.
– Да, это правда, только мы здесь не обманываем друг друга, – сказала Ласка и серьезно посмотрела на него. – Похоже, что это правило не для тебя. Кто ты, Врон? Кровь какого демона сделала тебя таким?
– Я не знаю, – ответил он. – Как только я сам что-нибудь пойму, я обязательно тебе расскажу.
– Ладно, может быть, ты и не врешь, такое и впрямь трудно понять, – сказала она. – Идем, скоро обед и опять каша, которая в меня уже не лезет. Ну что, совершишь еще одно маленькое чудо? Попросишь у привратника, чтобы он тебя выпустил, и принесешь нам какую-нибудь дичь? Я же знаю, что он относится к тебе совсем не так, как ко всем нам. И то, что возможно для тебя, невозможно для нас…
Врон надел балахон и закрепил меч за спиной.
– Хорошо, я поговорю с ним об этом, – сказал он. – А мы еще встретимся? Нет, я знаю, что мы встретимся, я говорю, что мы встретимся так… Я не знаю, как сказать…
– Деревенский увалень, – тихо произнесла Ласка, подходя к нему и целуя его. – Когда ты научишься разговаривать с девушками?
– Я пытаюсь, – смущенно улыбнулся Врон. – Но еще не привык и не знаю, что можно говорить, а что нет.
– Ладно, так и быть, я помогу тебе, – рассмеялась Ласка. – Ты мне нравишься и всегда нравился, ты необычный, есть что-то в тебе, какая-то трогательная слабость. Пока я просто не могу к тебе относиться серьезно, ты знаешь, что у нас, охотников, ценится только грубая сила. А ты другой, ты не слабый, ты сильный, может быть даже сильнее нас всех, но твоя сила другая… Но если патриархи не разрешат нам встречаться, то я буду им послушна. Просто потому, что монастырь – это единственное место, где я могу жить. И если меня прогонят за непослушание, то за воротами меня ждет смерть. Они вправе и сейчас меня прогнать, если узнают о том, чем мы с тобой только что занимались…
– Почему патриархи не разрешают быть вместе тем, кто любит друг друга? – спросил Врон.
– Если бы не этот запрет, – улыбнулась Ласка, – монастырь давно превратился бы в детский приют. Мы должны охотиться на демонов, это наша работа, за это нас и терпят люди. И кроме того, мы же не обычные люди, мы полукровки, полулюди-полудемоны. А когда полукровки любят друг друга, от них может родиться такое чудовище, какого еще никогда не знал этот мир. Конечно, это грустно, но это необходимый и правильный запрет, и мы его соблюдаем… Правда, иногда патриархи делают исключение, но только тем, кто не может иметь детей, мы же все разные, есть среди нас и те, кто совсем не подходят друг другу. Если хочешь, я попрошу лекарей, чтобы они осмотрели тебя, может быть, у нас с тобой как раз такой случай? Если это так, то нам нечего будет бояться… Пошли обедать?
– Если ты не против, я бы хотел еще немного побыть здесь, – сказал Врон. – Мне нужно обдумать все, что ты мне сейчас сообщила.
– Ладно, – улыбнулась Ласка. – Я понимаю, но долго не задерживайся.
Она погладила его по щеке и пошла к храму, а Врон, сбросив с себя одежду, погрузился в бассейн.
Он лег на дно и долго лежал там, размышляя над тем, что произошло. Он не жалел о том, что случилось, и был счастлив тому, что его тело приняло Ласку как часть себя и не убило ее, а, наоборот, вылечило. И он совсем не беспокоился о том, что его могут выгнать из монастыря.
… В конце концов он уже дважды уходил из него и сумел остаться в живых. А если выгонят Ласку, то он уйдет вместе с ней и будет с ней всегда рядом. И может быть, привратник прав, и у них появятся дети, тогда он построит дом…
Он вынырнул и увидел привратника, сидящего на камне.
– Я чувствую, что тут кое-что произошло, – сказал тот. – Этот сгусток энергии ни с чем другим не спутаешь, а он до сих пор висит в воздухе. Я рад, что у вас все-таки все получилось.
Врон натянул набедренную повязку и сел рядом:
– Я тоже рад – правда, больше тому, что я ее при этом не убил…
– Ты беспокоился об этом? – удивленно вскинул брови старик. – Спросил бы меня, я бы тебе рассказал, что наше тело убивает только тех, кто хочет нас умертвить, со всеми остальными оно нейтрально, а тем, кто нас любит, оно дает энергию и силу.
– Я не знал этого, – сказал Врон. – У тебя что, тоже
была любимая девушка?
– И не одна, – ответил старик. – Я же был королем, а женщинам нравятся царственные особы, поэтому недостатка внимания со стороны женщин у меня не было, пока однажды не произошел один трагический случай. В моих объятиях умерла одна красивая девушка… Я тогда еще не умел слышать чужие мысли и не знал, что девушку подослали ко мне, чтобы убить, а мое тело это знало… От нее осталась только оболочка, одна сухая мумия. Я долго потом переживал и обвинял себя в ее смерти, пока не узнал все подробности заговора.
– Ласка не такая, – улыбнулся Врон. – Я не уверен, что она любит меня, но убить она меня точно не хочет.
– Тогда все в порядке, можешь ни о чем не беспокоиться, – сказал привратник. – Но все равно будь осторожен.
– Ласка боится, – вздохнул Врон. – Она говорит, что если узнают о том, что здесь произошло, то нас
