Шеймуса, сколько о том, как освободить их всех от последствий его чудовищного завещания.
Поведение домочадцев Шеймуса в гостиной и за обедом явилось суровым испытанием для Катрионы. Несмотря на очевидную безнадежность их положения, они не жалели усилий, стараясь представить ее в наиболее выгодном свете перед строптивым женихом. Катриона едва сдерживалась, чтобы не искромсать их своим острым как бритва язычком. Однако их робкий вид и трогательная беспомощность заставляли ее молча кипеть и вымученно улыбаться. Ричард наблюдал за ее мучениями и ждал своего часа.
Чай был сервирован в гостиной. Никто не возражал, когда Ричард предложил передать чашку Катрионе. Прямая и неприступная, она стояла у окна спиной ко всем. Приблизившись к ней с двумя чашками в руках, Ричард бесстрастно посмотрел на Алгарию О’Рурк, державшуюся, как обычно, рядом с Катрионой. Та ответила ему невозмутимым взглядом черных глаз.
— Алгария? — раздался оклик Мэри. Увидев испуг и нерешительность компаньонки, Ричард широко улыбнулся:
— Я не кусаюсь, по крайней мере в гостиных.
Катриона вздрогнула и обернулась. Ей хватило одного взгляда, чтобы оценить ситуацию. Взяв чашку из рук Ричарда, она состроила гримаску.
— Можешь идти, — велела она Алгарии. — И узнай у Мег, как она себя чувствует.
Бросив предостерегающий взгляд на Ричарда, Алгария кивнула и двинулась прочь, прямая как палка. Ричард проводил ее взглядом.
— А она не кусается? Катриона чуть не поперхнулась.
— Она известная целительница и была моей наставницей после смерти матери. Так что поберегитесь. Она запросто превратит вас в жабу, если вы позволите себе лишнее.
Ричард сделал глоток, задумчиво поглядывая на девушку. Она все еще кипела.
— Можете вцепиться мне в волосы, если вам от этого станет легче.
Судя по взгляду, которого он удостоился, она вполне могла последовать его совету.
— Это вы во всем виноваты. Пока им кажется, что есть шанс, они будут изо всех сил стараться, — она сделала нетерпеливый жест, — заинтересовать вас мной.
— Вы могли бы объяснить им, что в этом нет нужды.
Заметив затаенный жар в его глазах, Катриона приняла неприступный вид.
— Перестаньте.
— Перестать что?
— Перестаньте думать об этом поцелуе на кладбище.
— Почему? Это было восхитительно, хоть и на кладбище.
Признаться, ей самой пришлось сделать над собой усилие, чтобы не думать о нем.
— Это была ошибка.
— Вы это уже говорили.
— Почему бы вам не прекратить этот нелепый фарс и не избавить всех от агонии бессмысленного ожидания? Сообщите свое решение, и дело с концом.
— Как я могу сообщить то, чего не знаю сам?
Катриона прищурилась:
— Вы прекрасно знаете, что через неделю вернетесь в Лондон, не обремененный женой. — Ричард лишь приподнял брови с самоуверенным видом, доводившим ее до точки кипения. Отвернувшись, она с досадой добавила: — Вы ничуть не больше хотите жениться на мне, чем я выйти за вас.
Выражение его лица внезапно изменилось, в синих глазах вспыхнуло пламя.
— Возможно… но я очень хочу лечь с вами в постель. Я хочу этого так же сильно, как и вы, что может послужить достаточным основанием для брака.
В ответ на ее потрясенный взгляд он изобразил вежливое удивление:
— Вы не согласны?
— Нет! — выпалила Катриона, щеки ее горели. Судорожно вздохнув, она отвернулась и добавила сквозь зубы: — Я не имею ни малейшего желания ложиться с вами в постель.
Даже не глядя на Ричарда, она знала, что его брови поднялись еще выше.
— Вам не говорили, что лгать нехорошо?
Катриона гордо выпрямилась, не решаясь встретиться с ним взглядом.
— Вы просто дразните меня.
— Разве?
Голос его прозвучал так мягко, что нервы Катрионы напряглись, а когда он коснулся чувствительной кожи на шее, она задохнулась и потеряла способность думать. Его пальцы шевельнулись в нежнейшей ласке…
Резко вдохнув, она повернулась к нему.
— Прекратите!
— Почему? — осведомился он с невинным видом. — Вам же понравилось.
Прикусив язык, чтобы удержаться от очередной лжи, она заставила себя посмотреть ему прямо в глаза, невзирая
на обуревавшие ее эмоции.
— Поскольку спать с вами я не собираюсь, у нас нет оснований сочетаться браком. Следовательно, вы вернетесь в Лондон, а состояние Шеймуса достанется церкви. Почему бы вам не признать это?
Он изобразил глубокую задумчивость.
— Что ж, не могу не признать, что считаю постель неотъемлемой частью брака. Одно предполагает другое, тем более если речь идет о вас.
— Что и требовалось доказать, — процедила Катриона. — А поскольку никакой свадьбы не будет…
— Что это?
Прежде чем она сообразила, что он имеет в виду, Ричард потянулся к висевшей у нее на шее цепочке и вытащил кулон, прятавшийся в укромной ложбинке между грудями. Катриона замерла.
Повертев украшение в руке, Ричард нахмурился:
— На нем гравировка, как на подвеске моей матери, только камень другой.
Катриона перевела дыхание, надеясь, что он не заметил ее волнения.
— Это розовый кварц, — сдавленно произнесла она, забирая у него кулон.
Разжав пальцы, она позволила камню скользнуть на прежнее место — и едва сдержала возглас, настолько тот оказался горячим. Он и раньше был теплым, но, побывав в руках Ричарда, нагрелся так, что чуть ли не обжигал. Сделав титаническое усилие, Катриона постаралась восстановить присутствие духа и укрыться за стеной надменности.
— Ну а теперь, если вы закончили дразнить меня…
Усмешка, которой он ее одарил, напоминала о змее-искусителе.
— Я даже не начинал, моя прелестная колдунья. Зачарованно уставившись в синие глаза, Катриона ощутила, как ее охватывает пламя.
— Да вы просто дьявол! — Она подхватила юбки, — уж точно не джентльмен.
Уголки его губ приподнялись, чуть-чуть.
— Естественно. Я же ублюдок.
«Он станет отцом твоих детей».
Катриона вскрикнула и проснулась. Сердце ее бешено колотилось. Она лежала в темноте под ворохом сбившихся одеял, судорожно вцепившись в простыми.
В комнате было пусто и тихо. Ей потребовалось значительное усилие, чтобы успокоиться. Постепенно сковавшее ее напряжение отпустило, и дыхание улеглось.
Зато с новой силой нахлынули смятение и страх, ставшие ее постоянными спутниками в последнее время. И непреодолимое влечение, которое усиливалось с каждым днем и с каждой ночью.
Обычно по ночам Катриону посещали тайные мечты и невысказанные желания, но над всем царила воля Госпожи, пресекавшая ее невольные фантазии. Однако сейчас все было иначе. Воля Госпожи и ее собственные сокровенные мечтания неожиданно совпали и действовали сообща, подталкивая ее прямо к…
