недоразумение.
Ее повелительная интонация, как и прежде, не возымела на него никакого действия. Он казался совершенно невосприимчивым, к ее властным манерам — наблюдение, которое едва ли могло успокоить ее расходившиеся нервы.
Когда, войдя в гостиную, Катриона наткнулась на взгляд Ричарда, она впервые в жизни чуть не лишилась сознания. Помимо вполне понятного потрясения, она по непонятным причинам разволновалась, ощутив себя живой, как никогда в жизни.
Впервые за долгое время Катриона усомнилась, что может справиться с любой ситуацией. Тем более если это касается Ричарда.
В чем, собственно, и заключалась ее основная проблема.
Пока он ставил на стол чашки, Катриона разглядывала его руки. Холеные, с длинными пальцами, это были руки художника, а не воина. Во всяком случае, не рядового. Стоя рядом с ним, в смятении чувств, она скрупулезно оценивала мужчину, похитившего у нее поцелуй. Его высокая гибкая фигура дышала мощью, неизмеримо более опасной, чем просто физическая сила. В глазах светились ум и что-то еще — отражение глубинного жара, полыхавшего за их холодной синевой.
Ричард выпрямился. Кивнув в сторону остальной компании, он поинтересовался:
— Это вся семья Шеймуса?
— Да. — Она окинула взглядом присутствующих. — Они все живут здесь.
— Насколько я понял, постоянно.
— У них нет выбора. Шеймус был жутким скрягой. — Катриона обвела взглядом комнату. — Вы, наверное, заметили здешнюю обстановку. Надеюсь, когда Джейми и Мэри осознают, что все теперь принадлежит им и не нужно отчитываться перед Шеймусом за каждый пенни, они приведут дом в жилой вид.
— В жилой вид? Вот уж воистину!..
Удивленная его язвительным тоном, Катриона подняла глаза.
Ричард поймал ее взгляд.
— Насколько я понял, вы не любили Шеймуса. Зачем же приехали, если не собираетесь переезжать сюда?
— Отдать последний долг. — Ома задумалась, а затем добавила вполне искренне: — Он был тяжелым человеком, но поступал, как считал правильным. Возможно, мы и были противниками, но я уважала его.
— Великодушие победителя?
— Никто ни с кем не сражался.
— Местные предания говорят об ином.
Катриона усмехнулась:
— Он заблуждался, а я его поправила. Вот и все.
— Заблуждение, видимо, состояло в том, что он хотел выдать вас замуж?
— Вы совершенно правы.
— Что вы имеете против представителей мужского пола? Как это они перешли на эту тему?
Она бросила на своего мучителя косой взгляд.
— Только то, что они мужчины.
— Бесспорный факт, но большинство женщин считают, что в этом есть и положительные стороны.
Она недоверчиво фыркнула,
— Например?
— Ну… — протянул Ричард, устремив на нее жаркий взгляд.
Дыхание Катрионы оборвалось, сердце гулко забилось. Не без усилия переведя дыхание, она строго проронила:
— Только серьезно.
Уголки его губ приподнялись, глаза вспыхнули еще ярче.
— Немного несерьезности пойдет вам на пользу, — вкрадчиво произнес он, понизив голос.
Его слова оказывали на нее странное воздействие. В нем чувствовалась сила, с которой Катриона раньше не сталкивалась. Он… искушал, и девушка почувствовала инстинктивное сопротивление. — Возможно, — усмехнулся он, — вам даже понравится.
Незаметно для всех его рука медленно прошлась вдоль ее спины, едва касаясь затянутого в шелк тела. Катриона ощущала его движение всеми порами своей кожи, каждым нервом. Она не выдержала.
— Не надо! — выдохнула она, когда его рука замерла и помедлила совсем близко от ее трепещущих локонов.
— Как прикажете, — проворковал Ричард без тени раскаяния; он торжествовал победу и мог позволить себе великодушие. Рука его, однако, не капитулировала. С той же медлительностью она двинулась в обратном направлении, от лопаток к углублению на талии и ниже, повторяя изгиб ее бедер.
Он ни разу не коснулся Катрионы, но когда убрал руку, ее сотрясала дрожь такой силы, что она отступила назад, с трудом выдавив:
— Прошу меня извинить, но я хотела бы лечь.
И поспешила прочь, так и не решившись встретиться с ним взглядом, уверенная, что увидит в его глазах мужское торжество.
Она задержалась у кресла, в котором сидела бледная Мег.
— Зайди в мою комнату, когда поднимешься наверх, — я приготовлю тебе лекарство.
— Уже уходишь?
— Да, — коротко ответила Катриона, заставив себя улыбнуться. — Боюсь, дорога утомила меня больше, чем мне казалось.
Величаво кивнув, она стремительно вышла, чувствуя на себе неотступный взгляд синих глаз.
Глава 3
Чтение завещания Шеймуса должно было состояться на следующее утро в одиннадцать. Позавтракав наверху, Катриона спустилась в библиотеку за несколько минут до назначенного срока.
Она пыталась убедить себя, что отсиживалась в своей комнате, потому что там теплее. Однако причина заключалась в Ричарде Кинстере. Катриона не решалась встретиться с ним, памятуя о той легкости, с которой он приводил в смятение ее чувства.
Лакей распахнул дверь библиотеки, и Катриона скользнула внутрь, возблагодарив добрую душу, не пожалевшую дров, над которыми пылало жаркое пламя. Камин располагался в дальнем конце комнаты чудовищных размеров, занимавшей целое крыло здания. Из-за каменных стен и незавешенных окон здесь всегда царил лютый холод. И хотя Катриона предусмотрительно надела платье с длинными рукавами из синей мериносовой шерсти, она обрадовалась теплу.
Джейми и Мэри сидели на кушетке, по обе стороны от которой разместились в креслах все остальные, образуя полукруг, обращенный к огню. Сбоку от камина стоял внушительных размеров письменный стол, за которым обычно восседал Шеймус. Теперь его место занимал поверенный из Перта, листавший бумаги.
Опустившись в одно из свободных кресел, между Мег и Малькольмом, Катриона вежливо кивнула поверенному, ответила на приветствия домочадцев и только после этого решилась взглянуть на Ричарда.
Он сидел напротив, расположившись в кресле с ленивой грацией, резко отличавшей его от настороженно державшихся остальных мужчин. С бесстрастным видом он слегка склонил голову, Катриона кивнула в ответ и заставила себя отвести глаза.
Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы в ее мозгу запечатлелся куда более яркий образ, чем хранился до сих пор. На Ричарде был синий сюртук более темного оттенка, чем ее платье; прекрасный покрой подчеркивал ширину плеч. Поверх белоснежной сорочки, увенчанной искусно повязанным галстуком, был надет шелковый жилет в черную и голубую полоску. Бриджи из первосортной кожи облегали мощные бедра, пожалуй, слишком плотно, на взгляд Катрионы.
Борясь с соблазном посмотреть на Ричарда еще раз, Катриона всей душой желала, чтобы он находился сейчас где угодно, только не здесь. Ссутулившийся в соседнем кресле Малькольм не был столь сдержан. Прикусив зубами костяшки пальцев, он откровенно глазел на олицетворение элегантности,
