– Ну… если бы я была госпожой Рестормела, ты непременно был бы моим господином.
Он тихо выругался на французском.
– И ты действительно хочешь попасть туда… леди?
– О да, – рассмеялась она, жадно целуя его, но тут же отстраняясь.
Он отпустил ее.
– Итак, – начала она, облизнув нижнюю губу, – ты мой лорд и только что вернулся с охоты за разбойниками, а я жду тебя здесь. – Она соблазнительно качнула бедрами. – Ты только что приехал, поднялся сюда, выгнал моих дам из комнаты и немедленно обнял меня. Что будешь делать дальше?
Его глаза потемнели, лицо словно окаменело. Сейчас он в самом деле походил на средневекового лорда.
– Что буду делать… зависит от множества вещей. Таких, как…
Одна рука сжала ее ягодицы. Он подсадил ее так высоко, что развилка ее бедер подхватила его вздыбленную плоть.
– Говори, жена, ты была послушной? Не изменяла мне? Она уже сгорала от предвкушения, и язык ей почти не повиновался. Все же она высокомерно скривила губы:
– Послушной? Я потомок викингов, помнишь?
– Да, я вижу.
Его взгляд был жестким и безжалостным.
– Значит, мне так и не удалось укротить тебя?
– О нет, пока еще нет.
Она сделала вид, что отталкивает его, попыталась вывернуться из его объятий. Бесполезно. Он неумолимо продолжал стискивать руки, прижимать ее к себе. Она не поддавалась, и он изменил тактику: продолжая удерживать ее одной рукой, другой повернул ее лицо к себе. Но в прикосновении не было ни угрозы, ни жестокости.
Он смотрел прямо ей в глаза. Она вдруг ощутила его колебание и едва слышно прошептала:
– Только не останавливайся… Этот шепот послал по его телу озноб.
Его веки дрогнули. Он прикусил губу, медленно наклонил голову.
– Не уверен, смогу ли…
Он приоткрыл губами ее губы. Язык ворвался в ее рот: властный, бесконечно требовательный, и безудержная страсть унесла их. У нее кружилась голова. Сценарий придумала она, но ее слова, ее фантазия нашли в нем отклик.
Нашли и вскрыли глубоко запрятанную жилу безжалостной жажды обладания.
Его руки блуждали по ее телу, согревая даже сквозь бархат амазонки, и это было куда более эротично, чем если бы она оставалась обнаженной. Он снова владел ею, и она невольно задавалась вопросом, уж не сама ли стала причиной такой атаки. Какого же повиновения он теперь от нее потребует?
И вдруг осознала, что ей все равно. Она сама просила этого, хотела, мечтала узнать все о нем и о его отношении к ней, когда все преграды цивилизации падут.
Поэтому она продолжала играть свою роль, одновременно изображая покорность, ибо ни одна леди не могла отказать лорду в правах на свое тело. И все же сдерживалась, оттягивая неизбежную капитуляцию, требуя, чтобы он покорил ее, прежде чем она отдастся ему.
Опасная игра: остатки разума, еще не покорившиеся страсти, знали это. Но она знала также, что, если он был источником опасности, ей ничто не грозит.
Ей нечего бояться. И есть что приобрести. И многому нужно учиться.
Например, до какой степени отчаяния он может довести ее простыми ласками и жадными требованиями его губ и языка, довести до умоляющих просьб и рыданий, когда кровь грохочет в жилах, кожа горит, а плоть пульсирует и предательская ноющая боль и пустота поселяются в теле.
Поцелуй становился свирепым, яростным, примитивным… Наконец он оторвался от нее и прорычал:
– Хочешь, чтобы я был в тебе?
– Да, – выдохнула она. – Сейчас.
Его пальцы впились в ее плоть, и он чуть подался ей навстречу.
– Как желает моя госпожа.
Слова звенели надменным мужским высокомерием.
Он опустил ее на каменное возвышение. Облегченно вздохнув, она обвила руками его шею, но он отпустил ее, повернул к себе спиной и потянулся к пуговицам ее короткого жакета. Быстро расстегнул и развел половинки. Она воспользовалась моментом, чтобы перевести дыхание. Но снова задохнулась, когда его руки стали властно мять ее грудь. Не успела она опомниться, как он сорвал с нее блузку и рубашку. Ветер, бивший в окно, охлаждал ее грудь: но тут его пальцы снова сомкнулись на набухших холмиках, нашли ее соски, и она застонала. Ее с новой силой охватило желание принять его в свое тело, уже созревшее и ожидающее. Изголодавшееся.
Он, словно зная это, отпустил ее груди, поймал ее руки, вытянул, прижал ладонями к подоконнику там, где резьба в камне образовала небольшой карниз на уровне бедра.
– Твои руки останутся здесь.
