Пенни свернула влево на еще более узкую дорожку, идущую вверх по течению. Петляющая среди толстых деревьев, она была достаточно ровной, но не настолько широкой, чтобы вместить телегу.
Пенни едва не проехала мимо лачуги, и только лунный луч, блеснувший на камне, высветил убогое строение. Настоящая дыра: серая и мрачная. Краска на двери и ставнях давно облупилась, из щелей в ставнях не проникает ни пятнышка света. Впрочем, уже поздно, и хозяин, наверное, спит.
Чарлз снова выругался и натянул поводья, разворачивая Домино.
Пенни оглянулась. В свете, серебрившем черные волосы, он казался зловещим пиратом на лунном рысаке: даже выполняя сложный маневр, он по-прежнему не отрывал глаз от домишки.
Передние копыта коня коснулись земли. Чарлз направил его к деревьям, росшим у входа. Пенни последовала за ним.
Чарлз остановился поддеревьями между Пенни и коттеджем. Его интуиция, отточенная годами опасной работы, подсказывала, что здесь творится что-то неладное.
Он напрягся и прислушался. Даже ночью, даже в отсутствие людей насекомые и мелкие животные всегда бодрствовали, и, если прислушаться, вокруг раздавался легкий гул, шорох и скрежет. Но здесь все было зловеще тихо. Очевидно, все живое покинуло это место.
Слишком часто видел он смерть, чтобы не распознать ее руку.
Чарлз спешился.
– Останься с лошадьми, – велел он, бросив поводья Пенни. – И не ходи за мной. Жди, пока не позову.
Он бесшумно направился к коттеджу, хотя был уверен, что там никого нет. Дверь была приоткрыта: дурное предчувствие усилилось.
Оглянувшись, он увидел, как Пенни, успевшая спешиться, привязывает поводья к дереву. Чарлз подступил к двери, распахнул ее и одновременно отступил в сторону. Дверь открылась, ударилась обо что- то деревянное.
И снова тишина.
Чарлз заглянул внутрь. Глаза не сразу привыкли к полной темноте, но все же он сумел различить неподвижную груду на полу.
Чарлз выругался, снова прислушался к внутреннему голосу, но в полной уверенности, что дом пуст, переступил порог. Судя по запаху, его ждет не слишком приятное зрелище.
За спиной послышались шаги Пенни.
– Не подходи ближе! Тебе лучше этого не видеть.
– Что там? – охнула она. – Он мертв?! Нет смысла притворяться.
– Да.
На сколоченном из неструганых досок столе стояла свеча и лежало огниво. Задержав дыхание, он подошел ближе, запалил свечу и дождался, пока загорится слабенький огонек.
Интуиция его не обманула.
Он услышал тихий стон Пенни. Пулей вылетев из хижины, она прислонилась к стене. Взгляд Чарлза был устремлен на труп, лежащий на полу сломанной куклой. Преодолевая тошноту, он нагнулся и поднес свечу к лицу мертвеца.
– Что случилось?
Оглянувшись, он увидел Пенни, цеплявшуюся за дверной засов.
– Это Джимби?
– Полагаю, что так… судя по тому, что сказал старик. Возраст и сложение примерно совпадают.
Протянув руку, он разжал обмякший кулак юноши и нашел мозоли и наросты, свидетельствующие о том, что при жизни этот человек часто работал веслами.
– Да, – кивнул он. – Это Джимби Молле.
Физиономия бедняги была покрыта уродливыми синяками и ссадинами. Чарлз был уверен, что знает, где можно найти и другие следы побоев: на почках, нижних ребрах, большинство из которых наверняка сломаны. Руки и пальцы раздроблены, причем пытка, очевидно, продолжалась часами.
Кто-то выколачивал информацию из Джимби, информацию, которую последний либо не знал, либо отказался сообщить. Его били, пока мучитель или мучители не уверились, что больше ничего не узнают. И только потом от несчастного избавились, перерезав горло. Чарлз поднялся.
– Мы больше ничего не можем сделать, кроме как уведомить власти.
Он вышел вместе с Пенни и закрыл дверь, стараясь не показать, насколько ему не по себе.
– Его убили, верно? – прошептала Пенни. – И давно? Хороший вопрос.
– Не позже, чем вчера, возможно, позавчера.
Она судорожно сглотнула и еле слышно пробормотала:
– После того как мы начали задавать вопросы.
– Возможно, эти два обстоятельства никак ни связаны, – покачал он головой.
Судя по взгляду Пенни, она верила этому не больше, чем он сам. Хорошо еще, что она, кажется, не собирается впасть в истерику.
