– Нет, не нужно.
Она закуталась в вязаную шаль и уставилась в сторону рыбачьих судов, подпрыгивавших на воде.
– Нам с мальчиками это не нравится. Джимби, хоть и блаженненький, но был одним из нас. И если понадобится помочь вам поймать негодяя, который убил его, мы с радостью это сделаем. Деннис велел передать, что «рыцари» в вашем распоряжении.
Чарлз кивнул и сунул соверен обратно в карман.
– Предупредите Денниса и других, чтобы были крайне осторожны. Возможно, убийца уже покинул Фауи, но что-то подсказывает мне, что это не так.
– Обязательно передам, – пообещала матушка Гиббс. Они расстались с ней у подножия крутой тропы и зашагали к пристани.
Пенни взглянула на Чарлза. Обычно выразительное лицо сейчас было бесстрастным.
– О чем ты думаешь?
Он глянул на Пенни так, словно забыл о ее присутствии. Она нахмурилась.
– Или вернее спросить, что ты задумал? Чарлз, ухмыльнувшись, пожал плечами.
– Если Николас получает депеши, может быть, подсунуть ему информацию, которая немедленно побудит его снова связаться с французом? При условии, конечно, что это обычное предательство, в чем я до сих пор не убежден.
– Думаешь, что он не передает сведения, а получает?
– Такую возможность не стоит сбрасывать со счетов, но… – Он покачал головой. – В моем мозгу так и не сложилась окончательная картина. Как головоломка с кусочками, которые никак не встают на место. И не важно, что еще мы узнаем; где-то в моем сознании все время крутится мысль, что, несмотря на все заверения, будто в министерстве иностранных дел действительно работает изменник, Далзил так и не получил никаких доказательств, что другая сторона получает информацию. И все же что, если другая сторона оказалась достаточно умна, чтобы скрыть доказательства? Далзил прекрасно умеет находить следы, но в этом случае остался с пустыми руками при всех своих стараниях!
Он помолчал, глядя на лес мачт, усеявших гавань.
– Я не верю, что Николас – убийца Джимби. Надеялся, что он образумится и во всем признается или по крайней мере кое-что объяснит, поэтому, несмотря ни на что, мы сумеем поймать убийцу Джимби. Я уверен, что Джимби был связующим звеном с французами, – сигналы это доказывают. Но в чем именно замешан Николас…
Он раздраженно вздохнул. Пенни сжала его руку.
– Теперь я понимаю насчет частей головоломки… – начала она и почувствовала, как напряглась его рука.
– Кстати, насчет кусочков…
Она проследила за направлением его взгляда и увидела высокую худую фигуру человека, стоявшего на пристани и погруженного в оживленную беседу с двумя рыбаками.
– Шевалье, – прошептала она, – но я не вижу ни Марка Трескаутика, и никого другого из их семьи.
– Верно, – рассеянно бросил Чарлз, продолжая наблюдать за шевалье и рыбаками. – У меня такое чувство, что, хотя Марк считает себя его близким другом, шевалье придерживается иного мнения.
– Да, и ведь он гораздо старше Марка.
– И куда серьезнее, чем этот избалованный щенок. Уверен, что при необходимости шевалье пускает в ход все свое обаяние, но сомневаюсь, что между ними много общего.
– Возможно, шевалье просто использует Марка как предлог попасть в здешнее общество.
– Что ж… пора просить помощи Дадзила. У него достаточно контактов, чтобы выяснить истинные цели шевалье. А я тем временем потолкую с Деннисом и дам ему имена всех пяти чужаков. Посмотрим, что смогут обнаружить он и его «рыцари».
Они повернулись и пошли обратно к Хай-стрит.
– Может, стоит поехать в Эбби и узнать, нет ли письма от Далзила.
Чарлз покачал головой:
– Прошло недостаточно времени с тех пор, как я послал последний отчет. Ответ придет самое раннее сегодня ночью, но скорее всего завтра. Давай наскоро поедим в «Пеликане». И потом, учитывая, что Николас сегодня получил депешу, стоит засесть в беседке.
Они молча пошли к гостинице.
– На обратном пути я остановлюсь в Эссингтон-Мэнор, – сообщила она, – иначе скоро все начнут спрашивать, куда я девалась…
– И что делаешь, – добавил Чарлз с одной из своих дьявольских ухмылок. – Хорошая мысль. Я беру беседку на себя. Кто знает, может, мне даже удастся поспать.
Она недовольно нахмурилась, задрала нос и проплыла мимо.
И искренне понадеялась, что благодаря полумраку в холле он не заметит, как она покраснела.
Румянец не имел ничего общего с соображениями благопристойности. Просто ей стало стыдно при мысли о том, с какой неохотой она отпускала его в беседку одного.
Но здравый смысл должен преобладать.
Когда она въехала во двор Уоллингем-Холла в пять часов и ни минутой раньше, как и велел Чарлз, он
