гардероб, который соответствовал бы ее новой личности и социальному положению. И еще она распорядилась, чтобы машину, купленную на имя Отэм Мак-Эван, доставили в Тэтл-Ридж. Арти и его весьма сомнительные дружки позаботились о других необходимых документах, водительских правах и кредитных карточках на имя Отэм Мак-Эван. Она никогда в жизни не решилась бы воспользоваться ими, но для нетренированного глаза бумаги вполне годились.
За два дня до отъезда Отэм предупредила об этом Молли, сказав только, что та поживет в Тэтл-Ридже, пока она будет улаживать кое-какие дела в Эдисонвилле.
Молли, которая всегда была рада съездить домой, начала упаковывать свое вязанье. Отэм пошла в спальню и собрала ночную сумочку. Когда Молли спросила ее, куда это она собирается, Отэм лишь улыбнулась:
– Увидимся завтра.
Дверь квартиры Ллойда открыл дворецкий с очень серьезным лицом, которого звали Арнольд. Он посмотрел скорее не на Отэм, а сквозь нее, и крайне высокомерным тоном известил:
– Мистера Мэрфи нет дома, миссис Корбетт.
– Я знаю, что мистера Мэрфи нет, Арнольд. Я думаю подождать его здесь.
– Мистер Мэрфи ожидает вас?
– Нет, мистер Мэрфи не ожидает меня. – Выставив вперед ночную сумку, Отэм проскользнула в дверь. Она вот уже несколько лет подряд приходила к Ллойду домой, но Арнольд все еще смотрел на нее так, словно это было впервые.
Она остановилась и, оглянувшись, озорно посмотрела на дворецкого:
– Поставь на лед бутылку шампанского и приготовь холодный ужин. А потом брысь отсюда. Мистер Мэрфи и я собираемся устроить оргию.
Арнольд выпятил грудь колесом и еще больше распрямил спину.
– Я не могу сделать этого, миссис Корбетт.
– Ладно. Оставайся и наблюдай.
– Миссис Корбетт!…
Она улыбнулась:
– Охлади бутылку шампанского – даже лучше две – и приготовь ужин к приходу мистера Мэрфи. Я подожду его в спальне.
Арнольд стремглав умчался в глубь квартиры, при этом спина его оставалась прямой, как шомпол.
Спальня Ллойда была больше, чем вся квартира Отэм. Она была обставлена с вызывающей роскошью, однако девушку больше не впечатляло его богатство. Кровать совсем ненамного возвышалась над полом и была застлана королевским голубым покрывалом, рассыпавшимся складками по белому ковру. Одна стена была раздвижной и выходила на ту самую террасу, где они поцеловались во время приема.
Захватив ночную сумочку в ванную, Отэм включила воду, сбросила одежду и скользнула в джакузи. Она постаралась не думать ни о чем конкретном, но как-то само собой получилось, что в пенящейся воде разные кусочки соединились воедино. Теперь Отэм знала, как она поселится в Эдисонвилле и как познакомится с Дугласом Осборном.
Ощущая всей кожей приятное пощипывание, она вышла из ванны и достала из сумочки черный пеньюар. Надела его через голову и слегка подушилась. Как говаривал Ллойд, мужчины ненавидят сильный запах духов – это следовало понимать в том смысле, что Ллойд Мэрфи ненавидит сильный запах духов. Причесав свои короткие кудряшки, Отэм слегка коснулась щек румянами – но лишь чуть-чуть.
Достав из сумочки роман, она вернулась в спальню, села в шезлонг и стала ждать. Несколько раз заглядывал Арнольд, чтобы получить указания относительно обеда и сообщить, что вино может переохладиться. В остальном день был спокойным и приятным. Незадолго до ожидаемого возвращения Ллойда Арнольд принес шампанское, и оно стояло в ведерке рядом с девушкой.
Ллойд, войдя в спальню, не выказал никакого удивления. Однако глаза его засветились, когда она поднялась с шезлонга и он увидел призрачное сплетение нежных линий ее тела под складками шифона. Ллойд подошел и взял ее руку.
– Ты очаровательно непредсказуема.
Отэм сняла с него пиджак и ослабила галстук.
– Шампанское заморожено и стол накрыт. Но я могу предложить тебе рыжую. Она не заморожена и не очень накрыта.
Ллойд не раздумывал. Он схватил ее, прижал к себе, и его губы жадно припали к ее рту. Большой ирландец полностью овладел ее чувствами и телом. Отэм ощутила слабость и даже не поняла, как очутилась на кровати, крепко обвив его руками, не помнила, как он срывал с себя одежду и сбрасывал ботинки.
Он медленно, уверенно и умело прикасался к самым чувствительным ее местам, даже к тем, к которым не притрагивался ни один мужчина. Его большие руки, созданные для того, чтобы крушить, нежно держали ее, а длинные толстые пальцы заставляли всю ее трепетать.
Его рот играл с ее губами, рисовал орнамент на ее обнаженной коже, пока каждая клеточка ее тела не загорелась желанием. Она нежно постанывала, нащупывая, беря в свои руки и направляя в себя его возбуждение. Она выгнулась, чтобы принять его, и ее тело стало двигаться в такт ему, медленно, потом быстрее и быстрее.
Она чувствовала, как ее тело начало освобождаться от долгого сна, но где-то в тумане, окутавшем голову, звенел тихий голос, нашептывая: «Ничего этого нет». Отэм подумала, что это из-за Эверетта, но то была она сама. Отэм неистово вцепилась в Ллойда, притягивая его к себе, пока он не рухнул на нее. Его тело, напрягшись, распростерлось над ней. Лицо его было мокрым от пота, движение за движением он вел ее к оргазму. Но этого не было. «Фригидна, фригидна», – кричало все внутри нее, и она застонала.
Ллойд принял ее всхлипывания за порыв страсти и еще глубже вошел в нее, позволив разрядиться собственному напряжению. Она ощутила тепло его сильных ирландских соков и улыбнулась.
Отэм проснулась среди скомканных простыней. Что-то твердое давило ей на бедро. Она перевернулась и вытащила из-под себя бутылку. По комнате были разбросаны еще несколько бутылок из-под шампанского. Остатки ужина все еще стояли на столе.
Она зевнула и лениво потянулась, глядя на Ллойда. Ей много раз приходилось читать в книжках, как женщины, проснувшись, рассматривают спящих мужчин и удивляются, насколько по-мальчишески и невинно те выглядят. Ллойд вовсе не казался невинным мальчиком. Он и во сне был таким же, каким всегда: большим, сексуальным ирландцем, спящим после вакханалии.
Отэм была обеспокоена. Неужели она фригидна? Она понимала это слово как холодность, отсутствие сексуального желания. На протяжении многих лет она подавляла собственные чувства, но сейчас она свободно признавала, что ей всегда хотелось заниматься любовью с Ллойдом, с того самого вечера на террасе. Множество раз она ловила себя на том, что наблюдает за ним во время собраний и хочет его, так что ей приходилось усилием воли переключаться на окружавших ее людей. Вчера вечером ее тело было наполнено желанием, однако что-то не давало ключу повернуться.
Отэм осторожно погладила густые песочные волосы, покрывавшие его грудь, обвела кончиком пальца вокруг соска. Ллойд сам не осознавал этого, но она знала, что он хотел ее только потому, что она была недоступна. Теперь, когда она стала свободна, его интерес начнет уменьшаться, и это к лучшему. Ей хотелось быть не любимой, а только желанной.
Она чувствовала сильную привязанность к этому человеку: благодарность, физическое влечение; наконец, он был просто ей нужен. Как ни неприятно, но Отэм вынуждена была признать, что очень зависела от Ллойда. Он был для нее опорой и наставником. Он не мог причинить ей вреда, впрочем, как и она ему. Отэм знала, что после нее появится другая молодая, хорошенькая протеже.
Отэм надо было пойти в ванную, и она попыталась незаметно выскользнуть из постели, но Ллойд вдруг широко раскрыл глаза, схватил ее своими мощными лапами и залился громким смехом. Повалил ее к себе на грудь и сонно улыбнулся:
– Знаешь, сколько времени я ждал, чтобы обнять тебя и не увидеть в твоих глазах вины?
Она усмехнулась:
