Энджел неподвижно стояла на кухне, поглощенная своими невеселыми мыслями.
Она честно призналась себе, что ее возбуждение этим утром вызвано не желанием порыбачить, а ожиданием того, что они с Хоком скоро останутся наедине.
Не будет ни Дерри, ни телефонных звонков из Нью-Йорка, Техаса или Токио, которые мешают отправиться на прогулку или пикник. Ничего и никого, кроме ястреба и ангела. Пять дней наедине.
Все что угодно может произойти за это время.
На мгновение эта мысль вызвала шок у Энджел, но затем она приняла ее, как приняла когда-то автомобильную аварию, которая так жестоко изменила ее жизнь.
«Страусиная политика себя не оправдывает, — вспомнила Энджел собственные слова трехлетней давности. — Убегать — значит проявлять слабость, а рядом с Хоком надо быть очень сильной».
Энджел понимала, что, проводя так много времени с этим человеком, она рискует слишком привязаться к нему. Ее неумолимо притягивали его острый ум, сила и редкие проблески нежности, которые яснее ясного говорили о бушующих под его суровой внешностью эмоциях.
Хок походил на витраж темной ночью: тайна и едва заметные намеки на цвет. Много темноты, мало жизни. Однако окажись тот витраж на пути солнечных лучей, и спрятанная в стекле красота выплеснется наружу, краски заиграют там, где недавно царила ночь.
Энджел не знала, сможет ли она стать таким солнечным лучом для Хока. Но знала, что попытается.
Глава 11
Энджел взглянула на часы на приборной панели катера и тихо выругалась. Все, казалось, намеренно препятствовало тому, чтобы увезти Хока на рыбалку.
Уже пять вечера, а они еще не вышли из устья реки Кэмпбелл. Энджел обдумывала даже возможность ловить рыбу, пристроившись рядом с огромными плотами, которые вскоре подцепит буксир и оттянет в залив Ванкувер-Бей. Говорили, что вполне приличный по размеру лосось порой собирается именно под такими плотами.
— Что-то не так? — Хок быстро осмотрел приборы, но не заметил ничего, что могло бы вызвать недовольство Энджел.
— Я подумываю, не порыбачить ли нам прямо здесь.
— Не возражаю.
— Черт побери, я-то надеялась, что мы отправимся к Индиан-Хед.
Уголок рта Хока чуть приподнялся.
— Извини, но я не подозревал, что достопочтенный мистер Иокогама страдает бессонницей и решит позвонить мне ночью. Я старался, как мог, сократить разговор.
— Потом позвонили из Лондона.
— На самом деле из Парижа. Из Лондона был следующий звонок.
— А потом снова из Токио.
Энджел недоуменно покачала головой. Необходимость смотреть на глобус и иметь перед собой часы, которые показывают время в различных частях света, казалась ей весьма обременительной для жизни бизнесмена, но Хока это совершенно не затрудняло.
Он обладал способностью мгновенно, едва взявшись за трубку, оценивать открывающиеся возможности и взвешивать все «за» и «против». Его сосредоточенность, память и терпение достойны были восхищения.
Из него получится отличный рыбак, если ей удастся задержать его на воде достаточно долго, однако сейчас они успевали до темноты преодолеть лишь маленький участок пути к Индиан-Хед.
— Поскольку мы все равно уже опоздали, можно остановиться в заливе Браун-Бей, — заметила Энджел. — Мы дозаправимся там, посплетничаем с рыбаками, а на ночь отправимся в Дипвотер-Бей. Если повезет, может быть, удастся немного порыбачить.
— Звучит не слишком обнадеживающе.
— Нерест лосося еще не начался, но Энджел пожала плечами, — надо же хоть что-нибудь делать.
— Иначе мы сойдем с ума от безделья?
— Такая возможность не исключена. — Энджел бросила косой взгляд на Хока. — Не дашь ли ты клятву несколько дней не раскрывать рта?
Хок едва заметно усмехнулся:
— Устала от моих телефонных переговоров?
— Можно и так сказать.
— Жаль, а я-то хотел очень деликатно сообщить тебе кое-какую информацию.
— Какую же?
— Завтра утром мне придется снова звонить в Токио.
Хок заметил, как по лицу Энджел скользнула тень раздражения.
— Домой возвращаться не обязательно, — добавил Хок. — Я могу передать сообщение по радио.
— Ты не обидишься, если я порыбачу, пока ты будешь занят? — ехидно спросила Энджел, разозленная столь явным предпочтением, которое Хок отдавал делам.
— Но это еще не самое худшее. — Уголки губ Хока поползли вверх.
Энджел в отчаянии всплеснула руками.
Хок видел разочарование Энджел. И многое бы дал за уверенность в том, что оно вызвано его предполагаемым отсутствием, а не невозможностью порыбачить.
— Сделка, над которой я сейчас работаю, очень запутанная, — объяснил Хок. — Завтрашний звонок будет решающим и определит развитие дел на многие недели вперед.
Энджел пробормотала в ответ что-то невнятное. Она уже слышала это и раньше, если быть точной — всего несколько дней назад.
Энджел машинально сбавила скорость, направляя катер в залив Браун-Бей. И первое, что она там увидела, — черный длинный траулер, пришвартованный у пристани.
— Карлсон! — обрадованно воскликнула Энджел.
Хок почувствовал, как в нем закипает гаев. Он стал оглядывать залив, пока не заметил черный траулер с надписью «Черная луна» на борту. Суетящиеся на палубе мужчины выгружали из трюма рыбу и на тележках отвозили ее к весам на пристани. Там улов взвешивали, чтобы позже на рефрижераторе отправить его на рынок.
Подведя катер к причалу, Энджел быстро заглушила моторы и вышла из рубки. Обождав, пока им помогут пришвартоваться, она грациозно спрыгнула на пристань и направилась по деревянному настилу к «Черной луне».
Хок быстро последовал за ней. Он почти догнал Энджел, когда увидел, как с палубы траулера спустился очень высокий мужчина.
Энджел бросилась в его широко распахнутые объятия, затем ее приподняли в воздух и закружили, как малого ребенка.
— Как дела, Карлсон? Хороший улов? Когда ты возращаешься? О, Карлсон, ты выглядишь фантастически! — Энджел выпаливала вопрос за вопросом. — Сильный был шторм? Ты поймал «улыбочки»?
Карлсон добродушно рассмеялся:
— Сбавь обороты, Энджи.
Энджел обхватила руками массивную шею Карлсона и обняла его, зарывшись лицом в грубую ткань рабочей одежды. Он пах морем, потом и рыбой, и это сочетание вызвало шквал воспоминаний.
Вцепившись в Карлсона, Энджел ждала, пока тени не оставят ее.
Карлсон осторожно опустил ее на пристань. Он знал, что их встречи всегда заставляют Энджи вспоминать Гранта Рамсея. Даже после смерти Грант стоял между ними. Карлсон смирился с этим, так же как он мирился с плохим уловом или сильным штормом. Бывают вещи, которые человек изменить не в силах, так и им с Энджи не суждено быть вместе.
— Как у тебя дела, Энджи? — Карлсон шутливо дернул ее за косу, вспоминая время, когда в ее глазах был смех, а не эта всепоглощающая грусть. — Как твои работы из стекла?
— Выставка в Ванкувере прошла просто на ура. — Энджел улыбнулась, глядя в глаза своему старому другу. — У меня в голове столько идей! И одна из них — изобразить «Черную луну» и море, а под ней лосось,
