словно серебряный поток. Тебе понравится.
— Разумеется, но я не могу себе это позволить — улов пока что не слишком богатый.
— Это подарок! — обиженно возразила Энджел.
— Можно обойтись и без витража, достаточно твоей улыбки, — тихо сказал Карлсон.
Случайно взглянув поверх ее головы, он наткнулся на взгляд холодных карих глаз.
— Ты, должно быть, Хок? — Хок коротко кивнул. — Я Карлсон.
Хок взял протянутую ему руку. Оба мужчины, не сговариваясь, усилили хватку, как в детстве — кто кого пересилит.
— Как рыбалка? — спросил Карлсон.
— Это…
— Не спрашивай, — перебила его Энджел. — Если мы собираемся этим летом поймать хоть одного лосося, мне придется хирургическим путем отделять Хока от телефонного аппарата.
Карлсон широко ухмыльнулся, и его белые зубы ярко блеснули на загорелом лице.
— Вы еще ничего не пропустили. Нерест только начинается.
Карлсон взглянул вниз на лицо Энджел, и его улыбка медленно погасла — он явственно увидел тени прошлого в ее прекрасных зеленых глазах.
— Я рад, что ты разыскала меня, — продолжал Карлсон более сдержанно. — Завтра утром я снова выхожу в море. Дерри сказал, что ты собралась в пятидневное путешествие. Сегодня вечером ты оставишь его одного?
Энджел медленно кивнула:
— Он пообещал, что справится без меня и пригласит друзей немного поиграть в карты.
В этих ее словах Хок ощутил невысказанное беспокойство за Дерри, и это почему-то разозлило его — так же как злил его вид Энджел в объятиях Карлсона.
— Сегодня двенадцатое?
Карлсон молча кивнул.
— Эта дата с чем-то связана? — резко спросил Хок, поглядывая на собеседников. — Я уже второй раз слышу упоминание о ней.
Глаза Карлсона мгновенно потемнели, огромное тело напряженно застыло. Хок понял, что его вопрос задел что-то личное, но демонстративно ждал ответа. Этому великану индейцу его не запугать. Ему не раз приходилось драться с крупными мужчинами, к тому же надоело смотреть, как уютно устроилась Энджел в кольце больших рук Карлсона.
Энджел сделала вид, что не услышала его вопроса.
— Раз ты собираешься завтра отплывать, — обратилась она к Карлсону, — значит, рыбы должно быть полным-полно.
— Да уж, улов ожидается отменный. Я отложу «улыбочку», чтобы закоптить ее для вас с Дерри.
— Что такое «улыбочка»? — раздраженно перебил Хок. — Или это очередное табу?
Карлсон бросил на Хока еще один хмурый взгляд, однако Хок даже ие моргнул.
И Карлсон понял, что впредь ему, к сожалению, придется считаться с Хоком. В другой обстановке он с удовольствием померился бы силами с этим наглецом, но сейчас рядом была Энджел, которая с трудом перебарывала в себе тягостные воспоминания.
Карлсон подозревал, что Хок не на шутку заинтересован женщиной, которая сейчас с такой доверчивостью припала к его груди.
— «Улыбочка», — нехотя объяснил Карлсон, — это лосось, который весит больше тридцати фунтов. Когда вытягиваешь такого, то не в силах сдержать радость.
— Понимаю. — Уголки рта Хока поползли вверх.
— Могу поспорить, что при виде подобной рыбины и ты улыбнешься, конечно, если умеешь это делать.
— Я улыбаюсь в данный момент.
Карлсон расхохотался.
— Давай-ка вместе отправимся на рыбалку, Хок, — предложил он. — К концу ее мы или станем друзьями, или один из нас умрет.
Мгновение Хок безмолвно разглядывал огромного мужчину, который так уверенно держался с ним, затем протянул ему руку, ощутив невольную симпатию к этому индейцу.
— Ловлю тебя на слове.
Карлсон быстро пожал руку Хока, и, отпуская ее, небрежно бросил:
— Еще одно, Хок. Если ты дотронешься до Энджи, я разрежу тебя на тонкие полоски и использую их как наживу для рыбы.
— Карлсон… — недоуменно и раздраженно проговорила Энджел.
— А что, если она сама хочет, чтобы я ее трогал? — спокойно спросил Хок.
Карлсон перевел взгляд с порозовевшей Энджел на невозмутимое лицо Хока.
— Тогда я скажу, что ты самый счастливый мужчина на Земле. — Карлсон наклонился и поцеловал Энджел в лоб. — Не стану вас задерживать. Увидимся через пять дней, Энджи. К тому времени ты, быть может, образумишься.
Энджел беспомощно качнула головой и встала на цыпочки, чтобы чмокнуть Карлсона в щеку.
— Я не в состоянии сердиться на тебя, Карлсон, хотя, видит Бог, ты этого заслуживаешь. Ты вел себя очень грубо, и тебе стоит извиниться перед Хоком.
Темные глаза Карлсона смеялись, когда он через голову Энджел посмотрел на Хока.
— Может быть, и стоит, но я повременю. Ты понял намек, Хок?
— Не сомневайся.
Энджел шла по пристани, искоса поглядывая на Хока. Она все еще не оправилась от смущения, вызванного последними словами Карлсона, хотя легкое подергивание левого уголка губ Хока говорило, что его они скорее развеселили.
Увы, Хок не выказывал ни малейшего желания касаться ее. По крайней мере так, как ей бы того хотелось.
Глава 12
Энджел вывела катер из залива Браун-Бей. Она внимательно оглядывалась по сторонам, потому что, как обычно по субботам, окрестность кишела здесь разнообразными суденышками.
— Держись, — предупредила она Хока, увидев впереди гладкую полоску воды. Подобные внешне обманчиво спокойные участки возникали в местах сильного подводного течения. Иногда над разломами в океанском дне, когда вода в глубине с силой пробивается между невидимыми каменными скалами. Во время прилива в таких местах возникали водовороты, настолько сильные, что могли затянуть под воду маленькую лодку, если зазевается рулевой.
Штурвал в руках Энджел резко повело в сторону. Заранее предугадав это, она крепче ухватилась за него. Корма их лодки накренилась, словно зад автомобиля, который на скользкой дороге повело юзом.
Энджел направила катер в сторону, выбираясь на обычную подернутую рябью воду.
Почувствовав на себе взгляд Хока, Энджел повернулась к нему и улыбнулась:
— Весело, не правда ли?
Черная бровь слегка приподнялась.
— Малоприятное местечко.
— Да это просто пустяк в сравнении с тем, что порой возникает в этих водах.
— Во время шторма, например?
Энджел пожала плечами:
— Шторм и сам по себе отвратителен, так же как и прилив, если у тебя нет опыта. Пролив Инсайд- Пасседж — не место для любителей. Полюбуйся вон на тех.
Энджел махнула рукой в сторону. Хок увидел буксир, который держал путь на север, таща за собой тяжелогруженую баржу. Соединяющий суда стальной трос натянулся, как струна, и звенел от напряжения.
Несмотря на явные усилия мощных двигателей, скорость буксира едва ли составляла один узел в час.
