Гневно выругавшись, Хок отпустил Энджел и достал из кармана, складной нож. Он обрезал леску у основания крючка, стараясь не касаться стальной пластинки.
Энджел хотела было вернуться к штурвалу, но Хок не пустил ее:
— Не двигайся.
— Нас сносит.
— Я позабочусь об этом.
Он помог Энджел сесть, и с этого момента события развивались с невероятной быстротой. Перерезав леску, Хок не стал вытягивать ее. Он нырнул в рубку, и мгновение спустя заревели моторы.
За несколько минут Хок отвел катер в маленькую бухточку в северной части залива Дипвотер-Бей и бросил там якорь. Потом вернулся к Энджел:
— Как ты себя чувствуешь?
— Выживу. — Энджел пожала было плечами, но тут же замерла, испытывая страшную боль; от малейшего движения крючок еще глубже входил в тело.
Хок выругался.
— Это не больше, чем боль, — тихо сказала Энджел.
Она закрыла глаза, заставляя себя расслабиться, так как знала: напряжение лишь усиливает страдания. Если принимаешь боль как она есть, то можешь контролировать свою реакцию на нее. Три года назад Энджел осознала это и нашла в себе силы жить без обезболивающих.
Когда Энджел открыла глаза, они были ясными, без всяких признаков боли.
— Давай посмотрим, что там случилось.
Хок непроизвольно покачал головой.
— Если тебе неприятно, — предложила Энджел, заметив его реакцию, — я могу вызвать Карлсона.
Хок глядел в лицо Энджел, пораженный ее спокойствием. Если бы он сам не видел кровь на свитере, то никогда бы не поверил, что глубоко в спину ей вонзился заостренный металлический крючок. Приходилось признать, что Энджел была просто выдающейся актрисой.
— Я видел раны пострашнее.
Он спустился вслед за Энджел в каюту и включил там свет.
Энджел села спиной к самой сильной лампе. Хок опустился на колени рядом с ней. Его губы превратились в тонкие полоски, когда он увидел, как кровь сочится через зеленую шерсть свитера. Он осторожно приподнял его.
Увидев, что скрывается под свитером, Хок позволил себе тихо выругаться. Крючок был около пяти сантиметров длиной и почти полностью вошел в тело.
— Глубоко? — Только слабое подрагивание голоса Энджел свидетельствовало об испытываемой ею боли.
— Да.
Энджел пошевелилась, словно собираясь снять свитер.
— Не надо, я и так вижу достаточно.
— Если крючок вонзился косо, можешь сперва вытащить зубец и обрезать его, а потом вытянуть основную часть, — сказала Энджел. — Если же он вошел прямо, придется разрезать кожу, чтобы высвободить зубец.
— Так или иначе, но будет очень больно, — предупредил Хок.
— Тогда ты услышишь, как твой инструктор вопит, ругается и вообще делает из себя посмешище.
Хок не ответил, и Энджел повернула голову, заглядывая ему в глаза:
— Это всего лишь боль, Хок. Она пройдет.
— Я могу отвезти тебя к врачу.
— Зачем? У тебя руки лучше, чем у любого хирурга.
— Ангел…
— В ящике с инструментами есть кусачки и пассатижи. Если не хочешь, позови Карлсона. Он уже слышал, как я кричу от боли.
Хок помедлил, собираясь спросить, когда и почему Карлсон видел Энджел, кричащую от боли, но это было неподходящее время для вопросов.
Еще раз выругавшись, Хок подошел к ящику и достал оттуда необходимые инструменты. Облив их спиртом, он обратился к Энджел:
— Готова?
— Еще одну секунду.
Энджел закрыла глаза, представив себе каскад пылающих цветов. Они пронизывали ее тело — необыкновенно яркие и чистые.
— Давай, — пробормотала она.
Придерживая стальной стержень плоскогубцами, Хок немного потянул крючок, а затем аккуратно срезал показавшийся над кожей зубец. Затем одним плавным движением вытащил оставшуюся часть металлической дуги.
Энджел вскрикнула.
Хок обхватил руками запястья Энджел, удерживая ее на месте.
— Все закончилось.
— Спасибо. — Энджел глубоко вздохнула.
— Когда тебе последний раз делали прививку от столбняка?
— Я не рыбачу с ржавыми крючками, да и в любом случае прививаюсь регулярно. В аптечке на катере есть ведь мазь с антибиотиками — для дезинфекции достаточно.
Хок помедлил.
— Ты можешь немного подвигать лопатками?
— Зачем?
— У тебя вышло всего несколько капель крови, а этого недостаточно, чтобы очистить рану.
Энджел медленно подняла, затем опустила плечи, при этом полы свитера тоже опустились. Энджел нетерпеливо взялась за них и подтянула кверху.
У Хока перехватило дыхание, когда он увидел блеск кожи Энджел. На ней был только телесного цвета бюстгальтер.
Несмотря на резкие движения, кровь так и не появилась.
— Будет больно, — предупредил Хок.
Он опустил одну руку на талию Энджел, а другую положил чуть ниже ее груди. Затем наклонился и припал ртом к ранке на спине, с силой отсасывая кровь.
Энджел не шевелилась, только едва слышно всхлипнула. Интимные прикосновения рта Хока заставили ее замереть. Движения его губ должны были причинять боль, но она чувствовала лишь их тепло и силу.
За мгновение до того, как Хок поднял голову, Энджел показалось, что его губы стали мягче и то, что начиналось как необходимая медицинская процедура, стало лаской. Она повернула голову и увидела на его губах капли своей крови.
— Все в порядке? — Голос Хока прозвучал очень громко в той странной тишине, что царила сейчас в каюте.
Энджел кивнула, медленно поднимая руку к губам Хока, но, прежде чем она успела коснуться капли крови, он слизнул ее языком. Его глаза потемнели, он встал, поднимая вместе с собой и Энджел.
— Ты побледнела, — сказал он тихо, — приляг на койку, а я принесу мазь и бинты.
Энджел слегка покачнулась. Она чувствовала себя очень слабой и… отупевшей. «Это близость Хока так повлияла на меня», — подумала она обреченно.
Хок очень нежно уложил Энджел на треугольную кровать в углу каюты. Энджел легла на живот, прислушиваясь к движениям Хока. Она могла бы и сесть, но предпочла лежать, ожидая, пока он подойдет к ней.
Она услышала его тихие шаги, почувствовала, как прогнулся матрас, когда он устроился рядом, ощутила, как его пальцы расстегивают застежку бюстгальтера. Затем ее спины коснулась теплая влажная ткань, смывающая последние следы крови.
