Рождество. Над каминной полкой резного красного дерева наклонно висело зеркало, отражающее вид из окна, как на полотнах Констебля.
Мэдж было хорошо в этой комнате, где все говорило о прочном домашнем счастье, располагало к созерцательности и отдыху. Она чувствовала себя здесь спокойно и уверенно. Вот почему она привела сюда Джесс, чтобы задать ей несколько важных вопросов.
– Чего ты добиваешься, юная леди? – тихо спросила она, от всего сердца надеясь, что вопрос не прозвучал как обвинение.
Но Джесс так его и восприняла.
– Ты с ума сошла?! – воскликнула она, опустившись на кушетку и встряхнув гривой рыжих волос.
Мэдж уселась в кресло и внимательно поглядела на дочь.
– Нет, дитя мое. Я не сошла с ума. Я… я смущена. Это на тебя не похоже.
Джесс неожиданно расплакалась.
– Я не сделала ничего плохого!
Как ни странно, эти внезапные слезы дочери принесли Мэдж облегчение, она даже обнаружила, что способна улыбаться.
– Ах, милая, я ни о чем таком и не беспокоюсь. Тем более что здесь Персик. Мне только… только хотелось бы знать, почему ты уже второй раз приглашаешь к нам в дом этого человека, забыв спросить на то разрешение. Тебе не кажется, что это несколько необычно?
Джесс напряглась. Мэдж видела внутреннюю борьбу и сама страдала. Господи, как бы ей хотелось взять дочь на руки и утешить. Было невыносимо смотреть, как ее дитя мучается.
– Я думала… я думала, что ты, может быть, будешь счастлива, – сказала Джесс, сжимая руки.
– Почему? Ты решила, что мне нужен мужчина? – Мэдж попыталась усмехнуться, покачав головой. – Но я сама в состоянии об этом позаботиться!
– Ах, это не то, – упорствовала Джесс. – Ты с ним можешь… поговорить обо всем, что тебя волнует.
Мэдж ожидала большего, но Джесс, похоже, высказалась искренне.
– Я и с тобой могу поговорить!
– Но не о взрослых. Не о… о гостинице и персонале. Персик ничего не понимает, а мы еще дети, и я думала, что он сумеет нам помочь и у тебя будет кто-то… ну, понимаешь, твоего возраста и…
– Эй, тигренок, уймись. Ценю твои старания, но мне никто больше не нужен. Я с удовольствием буду говорить с вами и с Персиком. И не забудь, что есть Би, и Марисса, и Надин…
Джесс забеспокоилась.
– Так ты, значит, хочешь его выгнать?
– Ну, зачем же. Думаю, что мы вполне можем попросить его наладить нам водопровод во время отпуска, как ты считаешь?
Джесс чуть не свалилась с кушетки.
– Он сказал, что ему нравится Вирджиния! И он подумывает, не привезти ли сюда свою дочь, ее зовут Джина, и он сказал, что я ему ее немного напоминаю! А я сказала, что она сможет остановиться у меня, в моей комнате есть лишняя кровать и я, правда…
– Ну, об этом мы поговорим позже, – перебила ее мать. – Вот все, что я могу обещать.
– Надеюсь, что это будет хорошо для тебя, – выпалила Джесс.
Сердце Мэдж оборвалось.
– Что ты имеешь в виду?
Дочь вспыхнула. Смутилась. Взглянула ей в лицо так, как Мэдж в ее возрасте еще не умела смотреть.
– Он готовит, мама. Не забудь об этом.
– Персик тоже готовит.
– Персик печет оладьи и пирожки… А ты пробовала чесночный соус Майкла?
– Мистера Джордана!
– Хорошо, ты пробовала чесночный соус мистера Джордана? О, мама, пожалуйста. Я научусь делать его, и мы сможем есть спагетти, когда захотим!
Мэдж засмеялась.
– Посмотрим, – сказала она и встала на ноги.
Но тут же почувствовала такую слабость, что чуть не упала.
– Поди сюда, – позвала она Джесс.
Дочь подошла, и она сделала то, что ей хотелось сделать с момента прихода домой. Она обняла это хрупкое тельце и прижала его к своему сердцу. Она вдыхала аромат свежевымытых волос, чувствовала нетронутую нежность кожи и думала о тех далеких мгновениях счастья, когда держала на руках Джесс- младенца. Тогда она сформировала свое кредо. Пока мои дети в порядке, я тоже буду в порядке. И все эти годы так и было.
