обстоятельствах Джон и не стал бы со мной дружить, но у него просто не было времени обзаводиться друзьями. А я всегда был рядом. Вот так и получилось. А я все-таки был прав…
– В чем?
– Я сразу понял, что ты пришла поговорить о нем, – улыбнулся Тео, усаживаясь в кресле этаким господином.
– О нем… – Элина отхлебнула глоток побольше.
– Ты влюбилась в него?
– И я не оригинальна. Но мы уже обсуждали это.
– Нет, не оригинальна. Он нравится всем.
– Он – совершенство.
– Это так.
– И я очень долго думала над твоими словами… О невозможности сельской жизни для такого талантливого человека, об одной жене и куче детей, висящих на нем и мешающих ему.
– И что? – внимательно посмотрел на нее Теодор.
– В саду уже яблочки завязались… – отвлеклась Элли, глядя в окно. А затем вернулась к теме разговора. – И я вдруг поняла, что ты был прав во всем. Это преступление, если такой человек, как Джон, уйдет с экрана, перестанет дарить себя, свое творчество людям… Он не может принадлежать одной женщине. Джон – личность глобального масштаба. И я никогда не заменю ему то, что у него было. Рано или поздно он это поймет. – Элина опустила голову, и пара слезинок выкатились из ее глаз.
Теодор очень внимательно слушал ее.
– Невероятно! Ты потрясающая женщина! Ни одна из подружек, кто был у Джона, до этой мысли не доходили. Все хотели заполучить его целиком и полностью. Все-таки в тебе что-то есть.
– Спасибо. Но мне эта мысль нелегко далась.
– Ты лучше сейчас от него откажись. Перестрадаешь, и все. А то потом как выберется из этого омута? Я ведь исключительно из добрых побуждений советую.
– Мне тяжело, но я все понимаю. И я улечу отсюда, чтобы не мучиться…
– Правильное решение! – подбодрил ее Теодор.
– Я думаю, что оно спасет мне жизнь, – проговорила Элли.
– В смысле разбитого сердца? – уточнил Теодор.
– Нет, в прямом смысле слова. Иначе я закончу, как Дима или Джулия.
– Я не понимаю…
– А я могу объяснить, – произнесла Элли каким-то совсем другим тоном и закинула ногу на ногу.
– Я думаю, тебе придется это сделать, – слегка нахмурился Теодор. – А то мне не совсем понятен твой тон, детка.
– А детка впервые в жизни попробует говорить четко и связно, чтобы ни один следователь не заткнул ей рот и не посмеялся над цветом ее волос. Кстати, я ведь крашеная блондинка, и краска никак не сказалась на моих мозгах, будь уверен. И наконец-то я, патологоанатом, не причину смерти назову, а выскажусь по поводу того, как и почему вообще смерть наступила.
– Очень интересно! – Теодор налил себе вина. – А почему ты решила высказаться именно передо мной?
– Это все касается Джона, а ты – ближайший человек в его окружении. Надеюсь, что ты – благодарный слушатель. Помнится, ты прочел мне прекрасную лекцию о винограде и винопроизводстве, теперь – моя очередь.
– Ну хорошо… И о чем же твоя лекция?
– О людской жадности, маниакальной жестокости и о странностях дружбы, – ответила Элина.
– Звучит жутковато.
– То ли еще будет! Так вот… Жил был парнишка-латиноамериканец с мечтами о самой Америке. Парню повезло – его отец был боссом наркомафии, поэтому семья жила, ни в чем не нуждаясь. Но их преследовал постоянный страх, что придет другая группировка, конкуренты отца, и вырубит всю семью под корень. Отца и убили, но уже когда семья перебралась в Штаты. Судьба парня была предрешена – он должен был занять место отца. Но мальчик родился с большими амбициями или… просто трусом. Он не хотел заниматься таким опасным бизнесом, за который в любой момент можно было получить пулю. Он хотел жить красиво. А что может быть красивее кино? Одна церемония вручения премии «Оскар» с лимузинами и красной ковровой дорожкой чего стоит! И тебя все знают, твое тщеславие полностью удовлетворено, и все по закону, и деньги немалые… И наш парень начинает стучаться в эту дверь. Он не актер, режиссерского таланта в нем тоже нет, но у него есть деньги. Что называется, смотри выше: папа потрудился, да и сам тоже… А продюсеров в Голливуде очень ценят и уважают, даже порой больше, чем актеров. От них там все зависит. И вот наш герой подался в продюсеры.
– Так он все-таки герой? – засмеялся Теодор. – И на том спасибо.
– Герой моего повествования, – поправилась Элли.
– Нудноватое у тебя, Элли, повествование. Может, закончишь, пока не поздно?
– А я не на сценариста пробуюсь! Хотя было бы здорово: ты – продюсер, я – сценарист, и мы оба любим Джона, и все вместе…
Элина засмеялась, но как-то не очень приятно, Тео ее не поддержал.
– Говорю, заканчивай! Мы, продюсеры, народ жесткий, можем и глотку заткнуть.
– Я не сомневаюсь. Но все же продолжу. Ты не нервничай, дальше интереснее будет, – усмехнулась Элли. – Потыкался наш парень в Голливуде, помотался, словно главный герой нашего русского фильма «Свой среди чужих, чужой среди своих», и понял, что никому он там не нужен и никуда он не пробьется. И его самолюбие получило вторую оплеуху.
– На том «и сказочке конец, а кто слушал – молодец», – посмотрел на нее, помрачнев, Тео. – К чему ты все это?
– А дальше начинается фантастическая история взлета и падения. Наш продюсер встретил актера с внешностью и талантом от бога и прилепился к нему.
– Еще скажи – «как вошь»…
– Не скажу. Не так грубо. Они оба были нужны друг другу. Актер, как я поняла, был человеком не очень активным, его устраивало, что продюсер занимается всеми его делами. А тот, словно спрут, окутал его своей заботой, залез во все сферы жизни Джона. Назовем наконец имя актера, приоткроем занавесу тайны!
– Аллилуйя! – стукнул стаканом о стол Теодор. – Тогда уж и продюсеру присвой имя. Пусть он будет Тео. Все совпадения считать случайными! – засмеялся хозяин домика.
– Как скажешь! Самым главным для Теодора было, чтобы Джон не сорвался от него. Так как тот был человек совсем не скандальный, даже совестливый, то ждать, что актер уйдет от него, поменяв на другого, более известного, продюсера, не приходилось. Он мог уйти к женщине, уйти в свою семью… И вот в том, что у Джона никак с этим, то есть с созданием семьи, не складывалось, я думаю, есть вина его продюсера. Наверняка он сам подсовывал этих женщин-однодневок – только чтобы не вышло ничего серьезного! – Элли отпила вина, смачивая горло. – И старательно внушал ему, что тот не создан для семьи и серьезных отношений.
– Я теперь верю, что дальше – фантастика. Твой рассказ явно уходит в этот жанр…
– Да, так бывает в жизни, когда один человек полностью берет под контроль другого. Потому что Джон был и твоим единственным оружием, и пропуском в мир грез одновременно. А он, видимо, настолько выкладывался в театре и на съемках, что и не замечал твоих махинаций, в жизни его уже тоже все устраивало.
– Я ему друг!
– На пушечный выстрел таких друзей подпускать нельзя! – оборвала Тео Элина, говорившая очень четко и уверенно. И самое главное – громко. – Потом ты стал задумываться: вдруг с Джоном что-то случится? При том, что он гонял на гоночном автомобиле, при его работе без каскадеров, склонности к риску… Постоянно эта мысль стала твоей идеей фикс. В психиатрии есть специальное определение данному феномену. Это как некоторые матери, понимая, что не смогут нормально жить, если что-то случится с их ребенком, настолько боятся потерять его, что иногда сходят от страха с ума. Ты тоже понимал, что великим продюсером являешься только при его таланте, и, опасаясь потерять свой статус, безумно боялся остаться
